Официальный Туркменистан признал, что в самой большой за всю историю страны техногенной катастрофе люди все-таки погибли. По заявлению властей от крупномасштабного пожара на складе оружия умерли 15 человек - 13 военных и двое гражданских. Сначала туркменские власти вовсе не говорили о взрыве в Абадане (небольшой городок в окрестностях Ашхабада). Потом сообщили, что загорелась пиротехника. И только потом: что случилось нечто большее. Настолько большее, что пострадало жилье в Абадане. Туркменские правозащитники (есть и такие) властям не верят. По их информации взрыв на складе боеприпасов унес жизни не менее 200 человек. Один из общественников Фарид Тухбатуллин, редактор "Хроники Туркменистана" (сайта организации "Туркменская инициатива по правам человека") рассказал  все, что знает о катастрофе. И поделился предположениями насчет того, как трагедия отразится на дряхлеющей среднеазиатской деспотии.

- Первый вопрос о катастрофе. Сколько жертв в Абадане по вашим подсчетам?

- По тем данным, которые нам удалось получить на вечер 8 июля - около 200 погибших. Почти половина из них - это солдаты, которые служили на этой военной базе, где расположен склад с артиллерийскими снарядами, и около ста человек - это горожане, жители близлежащих сел, в числе которых много детей. Очень много раненых, число которых определить трудно, просто потому что все машины скорой помощи были задействованы при вывозе раненных и не могли оказывать экстренную помощь жителям Ашхабада. Когда [жители Ашхабада] звонили в скорую помощь, то там просили "войти в положение". Это говорит о том, что все медики и техника задействованы в окрестностях. Значит, раненых и покалеченных очень много.

В то же время 9 июля люди стали возвращаться к своим домам, или к тому, что от них осталось. Они помогают солдатам убирать мусор, приводить город в порядок, в некоторых районах города сейчас есть электричество, водоснабжение. Было заявлено, что пострадавшим будет оказана материальная помощь для восстановления и ремонта жилья. Но власти никак не хотят признавать, что есть жертвы, что взорвались боеприпасы, а не пиротехника, как они утверждали. Было заявление туркменского МИДа в адрес российских властей, российской прессы о том, что они искажают действительность.

- То есть власти признают, что есть только пострадавшие?

- Они признают, что есть только порча жилья. Эта комиссия, которая была создана, фактически ее деятельность не афишируется, буквально в двух строках было сообщение, что комиссия создана, но нет никаких данных и никаких сообщений, о том, что будет делать эта комиссия и подчиненные ей службы.

- Насколько долго туркменские власти смогут скрывать эту информацию в современных туркменских условиях?

- Очень много информации уже просочилось в Интернет. Сейчас власти Туркменистана озабочены поиском людей, через которых просочилась информация и ушла за пределы Туркменистана. Задержали несколько человек, которые пытались сфотографировать последствия катастрофы на мобильные телефоны. С ними была произведена профилактическая беседа, то есть это означает, что их попросту "предупредили".

- Этих людей удалось найти в итоге, они не сгинули?

- Некоторых - да. Не надо их представлять как корреспондентов, стрингеров. Это простые люди пытались запечатлеть то, что произошло на их глазах. Это не преступление, но по туркменским меркам это считается преступлением.

Властям стоило бы открыто признать количество жертв. Только я боюсь что, они испугаются это сделать. Вчера, например, туркменский президент выразил соболезнование своему коллеге - азербайджанскому президенту - в связи с тем, что там упал пассажирский самолет. Выразить своим гражданам соболезнования - значит признать, что есть погибшие

- Чем ситуация в стране при нынешнем президенте Теркмении Бердымухаммедов отличается от той, что была при Ниязове?

- Абсолютно ничем. При Ниязове было землетрясение на западе страны, оно было не очень сильным, но там тоже были погибшие, которых власти не признали. Был взрыв в городе Мары - это город на юго-востоке страны. Там тоже взорвался склад, там тоже были жертвы, об этом тоже ничто не просочилось, так сказать. И сейчас то, что власти опять пытаются это замять говорит о том, что в этом отношении ничего не изменилось.

- Действительно, в Туркменистане большие проблемы со связью. В Абадане до сих пор ее нет. В Ашхабаде она присутствует, но тот же Интернет работает очень нерегулярно, со сбоями и поэтому получать оттуда что-то постоянно и получать в больших объемах, к сожалению, не получается. Приходится составлять представление о происходящем по тем маленьким урывочным сведениям, которые мы получаем от очевидцев, от наших коллег. И зная ситуацию, зная менталитет местных властей, местного населения мы пытаемся составить картину, которая максимально приближена к реальности.

- Эта катастрофа может как-то повлиять на режим?

- Я очень на это надеюсь. Власти, наконец, поймут, что при всем желании, при огромном аппарате спецслужб не удастся скрывать подобные вещи. И лучше бы их признать и принять меры и даже просто попросить помощи у международного сообщества, как это например, произошло недавно с Японией, когда весь мир ее поддержал. Если бы власти признали, то страна получила бы моральную и даже финансовую поддержку. Но почему-то вот эта боязнь, страх...

- Ожидается ли волна репрессий или притеснений оппозиции, если туркменские власти не станут более открыты?

- Буквально вчера президент выступил перед кабинетом министров и заявил о том, что в следующем году у нас предполагаются выборы президента, что якобы оппозиционеры также смогут принять участие. Но, как кажется мне и моим коллегам, это было заявлено с целью отвлечь внимание зарубежной прессы от ситуации в Абадане и начать обсуждать действительно ли в Туркменистане пройдут реальные конкурентные выборы президента и проч.. То есть это - отвлекающий маневр. Репрессии фактически уже начались. Пытаются ловить людей, через которых ушли за пределы страны документы, фотографии, видео. Я боюсь, что эти репрессии будут продолжены.

- Скорее второе. Сейчас, в отличие от Ниязова, в Туркменистане - кланы. Ниязов был сиротой и поэтому старался держать паритет между племенами. А у Бердымухаммедова - родственники, которые уже сейчас подминают под себя весь более или менее успешный бизнес в Туркменистане. Что рождает большое недовольство, в том числе в сфере бизнесменов, которые раньше лояльно относились к властям. А сейчас племянники, как их называют в Ашхабаде начали "трогать", если так можно сказать, бизнесменов.

И пока что население голосует ногами, то есть те, кто может покинуть Туркменистан, куда-то уехать, уезжают. Первый вариант - это Турция, второй - Арабские Эмираты, так как в эти страны въездные визы не нужны. В Россию - немного сложнее, так как сюда нужны визы. В Российскую Федерацию уехало много тех, кто имел двойное гражданство. А остальным гражданам путь в Россию очень труден, нужно получать визу, а это большие сложности.

- Какова экономическая ситуация в стране? Понятно, что государство очень зависит от углеводородов. Как это ощущается населением?

- После того, как Россия перестала покупать значительные запасы нефти и газа экономика "присела". Китай сейчас себе сделал трубу из Туркменистана, но платит намного меньше, чем платила Россия. Иран, который покупает наш газ, покупает его не в тех объемах, в которых покупала Россия. Очень большие средства были затрачены на строительство помпезных дворцов, отелей и курортов в Туркменистане уже при нынешнем президенте. Сейчас выясняется, например, что турецкие строительные фирмы построили эти объекты, но Туркменистан за них не заплатил. Очевидно, что либо денег не было, либо средства были элементарно разворованы чиновниками. И месяц назад мы узнали, что 25 турецких фирм хотели обратиться в международный арбитраж и потребовать от официального Ашхабада миллиард с чем-то долларов. Даже турецкий президент приезжал в Ашхабад специально для разрешения этого вопроса. На многих предприятиях страны, например, на текстильных, людям уже несколько месяцев не платят зарплату.

Ксения Бараковская,
Соль