В конечном итоге Центральная Азия потеряет больше, если разорвет свои связи с Китаем и Россией.

Центральная Азия, очевидно, не занимает центрального места во внешнеполитической повестке Дональда Трампа. Тем не менее, она остаётся частью более широкой геостратегической программы администрации. Интерес Вашингтона к государствам Центральной Азии обусловлен двумя взаимосвязанными факторами: ресурсным потенциалом региона и пересечением американских интересов с целями конкурирующих держав .

Китай , стратегический соперник, привлекает особое внимание. Его инфраструктурные коридоры, пересекающие Центральную Азию в направлении Европы и Ближнего Востока, сближают интересы Пекина с интересами России и Ирана, повышая значимость региона в расчётах Вашингтона. Сегодня, когда администрация Трампа сосредоточена на сдерживании Ирана и торговой войне, Центральная Азия не остаётся в стороне. Интересы администрации Трампа в регионе и их потенциальные последствия для отдельных стран рассматриваются ниже.

Влияние сокращений USAID на Центральную Азию

Чтобы понять интересы США в Центральной Азии, необходимо рассматривать их в контексте глобальной внешнеполитической траектории Вашингтона, которая претерпела значительные изменения с момента прихода Трампа к власти. Новая администрация официально закрыла Агентство США по международному развитию ( USAID ), сославшись на его предполагаемую неэффективность. Однако именно через USAID Соединённые Штаты реализовали ключевые инициативы в области «мягкой силы».

В 2024 году Таджикистан получил от агентства 58,5 млн долларов США, что почти вдвое превышает сумму, выделенную Казахстану (26,5 млн долларов США). После распада Советского Союза Таджикистан получил более 2 млрд долларов США от USAID на развитие социальной инфраструктуры с момента обретения независимости. Сегодня Таджикистан рискует столкнуться с ситуацией, когда вакуум, образовавшийся после сворачивания американских программ, будет заполнен другими внешними игроками, в первую очередь Россией и Ираном. Международные СМИ предупреждают , что сокращение внешней поддержки грозит кризисом в области прав человека и гражданского общества как минимум в трёх странах — Кыргызстане, Таджикистане и Туркменистане — и создаёт риски для безопасности журналистов в Афганистане .

В частности, Марко Рубио охарактеризовал подход США как «торговлю вместо помощи, возможности вместо зависимости и инвестиции вместо содействия», отдавая приоритет экономической логике, а не патерналистской зависимости. Однако это поднимает более широкий вопрос: смогут ли Соединённые Штаты продолжать продвигать демократию и эффективное управление, сохраняя при этом свой статус единственной мировой сверхдержавы?

Ответ кажется очевидным, но ирония заключается в том, что реальная внешнеполитическая практика новой администрации может существенно расходиться с её риторикой. Под лозунгом «торговля важнее помощи» Вашингтон вскоре начал наступление на импортные пошлины , которое может затронуть и Центральную Азию.

Как пошлины США ударят по Казахстану

В «День освобождения» в начале апреля четыре государства Центральной Азии получили льготную ставку в размере 10%, что значительно меньше 27-процентного тарифа, применяемого к Казахстану. Однако после трёхмесячной паузы, 7 июля, Трамп направил личные письма различным мировым лидерам. В обновлённом списке среди государств Центральной Азии остался только Казахстан, для которого с 7 августа вступила в силу несколько смягченная, но всё ещё существенная ставка тарифа в размере 25% .

Между тем, хотя Казахстан и лидирует в регионе по объёму экспорта в США (2 млрд долларов США), его отрыв от соседей огромен: Узбекистан экспортировал 43 млн долларов США, Кыргызстан – 16,6 млн долларов США, Таджикистан – 4,6 млн долларов США, Туркменистан – 14,6 млн долларов США. В своём ответе Трампу президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев тактично выразил уверенность в достижении компромисса по торговым спорам. В то же время аналитики начали выдвигать различные теории относительно того, почему Казахстан был включён в тарифный список.

В статье в New York Times Дайсуке Вакабаяси утверждает, что, помимо стремления США обеспечить себе доступ к ресурсам за пределами Китая, решение привлечь внимание к Казахстану отражает готовность оказать давление на страны БРИКС с целью ослабления связей с Китаем и Россией. С этим мнением трудно спорить, особенно учитывая, что на Казахстан приходится почти половина торговли Китая со всем регионом (43,8 млрд долларов США, или 46%). Для сравнения, на другие страны приходится гораздо меньшая доля: Кыргызстан – 22,7 млрд долларов США (24%); Узбекистан – 13,7 млрд долларов США (14,5%); Туркменистан – 10,6 млрд долларов США (11%); и Таджикистан – 3,8 млрд долларов США (4%).

В 2024 году экспорт Казахстана в Китай достиг исторического максимума в 13,7 млн тонн товаров, увеличившись на 19% по объёму, наряду с заметным ростом контейнерных перевозок в Европу на 43%. На фоне этого политического сближения президент Токаев назвал текущий этап отношений с Китаем « золотым веком ». «Китай — дружелюбный сосед, близкий друг и надёжный партнёр Казахстана», — сказал Токаев.

В то же время Казахстан лидирует в регионе по объёму задолженности перед Китаем – 9,3 млрд долларов , что в 2,4 раза превышает показатель Узбекистана, второй по величине экономики региона. Как отмечает исследователь Наргиза Мураталиева в своей статье для Carnegie, такие долги часто приводят к уступкам в виде ресурсов или земли, а не к денежным выплатам.

Китайские компании уже имеют доступ к значительной части ресурсной базы Казахстана. Казахстан обладает крупнейшими разведанными запасами редкоземельных металлов в Центральной Азии, хотя точные объёмы не разглашаются. По этой причине страна всё больше находится под прицелом как США, так и ЕС , стремящихся диверсифицировать импорт, ограничивая его от поставок из Китая.

ЕС уже подписал с Казахстаном контракт на 3 миллиона евро на поставку критически важных материалов, а план развития страны на 2024–2028 годы предусматривает увеличение инвестиций в этот сектор на 40 процентов. Таким образом, интерес Вашингтона к Астане вполне логичен. Хавьер М. Пьедра, бывший руководитель группы по слияниям и поглощениям в Центральной Азии компании KPMG, ссылаясь на данные Геологической службы США, утверждает , что Казахстан мог бы удовлетворить спрос США на отдельные редкоземельные элементы, сравнявшись по потенциалу с Китаем. Однако Казахстан не располагает собственными технологиями переработки и полагается на внешнюю поддержку, в то время как Китай контролирует около 70 процентов мирового производства. Учитывая это, расчёты Вашингтона в тарифной игре становятся вполне предсказуемыми.

Что касается Китая, то многомиллиардные соглашения о стратегических полезных ископаемых и геологоразведке, подписанные в ходе визита Си Цзиньпина в июне 2025 года, лишь подчеркивают значимость Астаны для Пекина. Особого внимания заслуживают проекты общей стоимостью 24 млрд долларов: солнечная электростанция с компанией Shandong REETECH и производство карбамида с CNPC. Этот ресурс становится всё более конкурентоспособным на мировом рынке. США стремятся диверсифицировать свои поставки, а ЕС, признавая важность карбамида и аммиака для продовольственной безопасности, исключил их из санкционного списка против России.

Казахстан, со своей стороны, активно развивает свою нефтехимическую отрасль, что делает её всё более привлекательной для Китая как потенциальный источник удобрений, а также для США, прежде всего как инструмент сдерживания пошлин против Пекина. В 2024 году сектор в Казахстане вырос на 50,5%, и к 2035 году планируется привлечь около 9 миллиардов долларов инвестиций. Учитывая прогнозируемый ежегодный рост спроса на азотные удобрения в Китае на 1,6% до 2030 года, Казахстан может стать частичным поставщиком для Китая.

Между тем, быстрый рост сельскохозяйственного сектора Китая усиливает его зависимость от азотных удобрений, большая часть которых в настоящее время поставляется из России. В этом контексте Казахстан вполне может рассматриваться Вашингтоном как удобный полигон для стратегической конкуренции с Китаем и Россией, особенно после недавнего заявления Трампа о потенциальных 100-процентных « вторичных пошлинах » в торговле с Москвой. В конце концов, Казахстан входит в пятерку крупнейших торговых партнёров России. Таким образом, нацеливание Трампа на Казахстан может быть, по сути, лишь разминкой перед главным актом.

Между тем, Министерство торговли Казахстана преуменьшает риски, отмечая, что США не являются значимым рынком для казахстанских товаров по сравнению с Европой, Россией и Китаем. При этом прогнозирование масштабов повышения пошлин само по себе является непростой задачей. В своём письме Трамп чётко предупредил , что любые ответные меры будут иметь свою цену.

Здесь главная угроза для Казахстана, вероятно, кроется не столько в самих пошлинах, сколько в непредсказуемости президента Трампа. Трамп неоднократно отказывался от своих громких обещаний, таких как « 90 сделок за 90 дней » или 24-часовой мир на Украине, или не выполнял их.

Замедление темпов роста китайской и европейской экономик создаёт серьёзные проблемы для экономики Казахстана. Хотя США не вводили пошлины на нефть независимо от страны её происхождения, глобальная торговая напряжённость между США, ЕС и Китаем уже повлияла на цены на нефть, на которую приходится около четверти ВВП Казахстана. Таким образом, потенциальный каскадный эффект представляет собой гораздо больший риск, даже если американские пошлины на нефть не вступят в силу. Более того, растущая близость Казахстана к Китаю, России и Ирану делает его уязвимым к «вторичным тарифам» и другим непредсказуемым мерам

Как тарифы влияют на остальную часть Центральной Азии

Администрация Трампа намерена отменить политику предыдущих администраций; однако региональные форматы, такие как формат «С5+1» и даже предложенный Байденом формат «В5+1», вероятно, сохранятся. В феврале во время телефонного разговора с министром иностранных дел Узбекистана Бахтиёром Саидовым госсекретарь Рубио подтвердил интерес США к стратегическим минералам и подчеркнул, что формат «С5+1» является ключевой дипломатической платформой.

В 2025 году Узбекистан запустил проект стоимостью 2,6 млрд долларов по освоению узбекских минеральных ресурсов. Затем президент Шавкат Мирзиёев принял делегацию США, уделив особое внимание инвестициям в ресурсоёмкие отрасли. Будучи страной со вторыми по величине запасами редкоземельных металлов после Казахстана, Узбекистан обладает значительным инвестиционным потенциалом.

С 2016 года, когда Мирзиёев начал проводить более открытую внешнюю политику, отношения Узбекистана с западными партнёрами претерпели изменения. Страна сохраняет осторожную позицию в отношении войн между Израилем и ХАМАС и Россией и Украиной, поддерживает стабильный рост и инвестиции, но всё ещё отстаёт от Казахстана по ВВП ( 115 млрд долларов против 288 млрд долларов ), несмотря на большую численность населения. Обе страны являются столпами формата C5+1 и одинаково важны для стратегии США.

«The National Interest»