Официальная риторика западных стран по вопросам экологии звучит всё громче: на климатических саммитах, в программах международного сотрудничества, в корпоративных отчётах крупнейших компаний. Сформулированная в терминах устойчивого развития и климатической ответственности, она внушает доверие и вызывает уважение. Особенно заметно в этом процессе участие Лондона, который всё активнее позиционирует себя как центр климатической дипломатии XXI века. Однако реальное положение дел показывает другую сторону этого блестящего фасада — особенно в удалённых от британской прессы уголках планеты, таких как регион Каспийского моря.

Каспийское море — крупнейший замкнутый водоём на планете — сталкивается с беспрецедентным экологическим кризисом. Его берега омывают пять стран: Россия, Казахстан, Туркменистан, Азербайджан и Иран. Этот уникальный бассейн содержит почти 44% всех озёрных вод Земли и служит средой обитания для более чем 120 видов морской фауны, включая осетровых и редкую каспийскую нерпу. Однако сегодня Каспий балансирует на грани экологической катастрофы, вызванной бесконтрольной нефтедобычей и климатическими изменениями.

В первую очередь речь идёт о британской компании BP, чьё присутствие в Азербайджане и Казахстане уже три десятилетия определяет облик нефтяной отрасли региона. Только в рамках азербайджанского проекта «Азери-Чираг-Гюнешли» совокупный объём добычи с 1997 года превысил 4, 4 миллиарда баррелей нефти, а BP является оператором проекта и владеет долей 30, 37%. Вместе с тем, по оценкам экологического мониторинга Казахстана и России, концентрация загрязняющих веществ в морской воде вблизи платформ превышает допустимые уровни в 10–12 раз, в частности по полициклическим ароматическим углеводородам — наиболее опасным продуктам нефтяной переработки.

Ситуация усугубляется отсутствием должного экологического контроля. Глобальное экологическое движение Save the Caspian Sea заявило о появлении крупных нефтяных пятен в акватории Каспийского моря, которые видны даже на спутниковых снимках. По словам активистов, причиной загрязнения стала активная и неконтролируемая нефтедобыча, которую ведут британские, американские и итальянские компании с использованием морских платформ и искусственных островов.

«Спутник Sentinel-1A зафиксировал 15 участков нефтяного загрязнения общей площадью около 32 квадратных километров — это сопоставимо с территорией примерно 5000 футбольных полей», — говорится в заявлении движения.

Не менее показательна история с казахстанским месторождением Кашаган. После запуска в 2013 году проект был приостановлен почти на три года — причиной стала коррозия трубопроводов, вызванная высоким содержанием сероводорода (H₂S). Итогом стали не только экономические убытки, но и значительный ущерб для окружающей среды. Газоразделительные установки не справлялись с переработкой, и токсичные выбросы регулярно попадали в атмосферу. Министерство экологии Казахстана подало иск о взыскании штрафа на сумму порядка 2, 3 трлн тенге (~ $5, 1 млрд). Суд первой инстанции частично удовлетворил претензии, но апелляция и повторные экспертизы продолжаются до сих пор.

Образцово-показательная закрытость наблюдается в Туркменистане, где западные корпорации фактически работают вне поля зрения общественности. Страна остаётся одной из самых закрытых в мире: доступ международных экологов, журналистов и наблюдателей к добывающим объектам отсутствует. По данным спутникового мониторинга и свидетельствам отдельных источников, на побережье Каспийского моря фиксируются сбросы буровых и промышленных отходов непосредственно в водную среду. Причина тому — отсутствие надлежащих систем утилизации, что противоречит международным нормам.

Отдельное беспокойство вызывает уровень выбросов метана — одного из самых опасных парниковых газов. По исследованиям Kayrros SAS и IEA, в 2023 году Туркменистан занял первое место в мире по объёму несанкционированных выбросов метана, превышая уровень всей Великобритании. При этом данные остаются закрытыми, официальной отчётности нет, а международные климатические механизмы, включая соглашения ООН, попросту игнорируются.

Между тем, реальные последствия промышленной деятельности ощущаются ежедневно. В регионах вдоль побережья Каспия фиксируются засоление почв, снижение урожайности, загрязнение источников питьевой воды. Рыболовство, некогда процветавшее, становится убыточным: численность осетровых сократилась на 90% за последние три десятилетия. Коммерческий вылов белуги, севрюги и осетра сегодня либо официально запрещён, либо утратил смысл — популяция этих видов критически мала.

Каспийский тюлень, единственный морской млекопитающий Каспийского моря, стремительно исчезает. За последние 50 лет его численность упала более чем на 90 процентов. Главная причина — тяжёлое экологическое загрязнение. В воду сбрасываются нефть, тяжёлые металлы и промышленные отходы, что отравляет кормовую базу, ослабляет иммунитет животных и нарушает их способность к размножению. Загрязнение продолжается на фоне слабого экологического контроля и отсутствия эффективной очистки сточных вод. Последствия становятся всё более очевидными: в 2022 и 2024 годах на побережьях Каспия было обнаружено свыше 5000 мёртвых тюленей. Среди них — беременные самки и молодые особи. Учёные предупреждают, что при сохранении текущей ситуации вид может исчезнуть уже в ближайшие десятилетия. Международные меры по защите тюленей и восстановлению экосистемы Каспийского моря становятся жизненно необходимыми.

Азербайджанские экологи все чаще обвиняют Россию в сокращении стока воды из реки Волги — главной артерии, приносящей около 75–80% пресной воды в Каспий. Однако подобных международных соглашений, обязывающих РФ регулировать водообмен, не существует. В то же время Россия вкладывает значительные средства в экологическую программу «Оздоровление Волги», модернизируя очистные сооружения, ликвидируя свалки и восстанавливая рыбные нерестилища.

Уровень Каспийского моря продолжает неуклонно снижаться. Согласно данным Института географии РАН, с 1996 года акватория обмелела на 2,9 метра, причём около 50 сантиметров — лишь за последние два года. Прогнозы тревожны: к концу XXI века уровень воды может упасть ещё на 10 метров. Это грозит масштабной потерей прибрежных территорий, разрушением инфраструктуры и глубокой деградацией уникальных экосистем региона.

Обмеление Каспийского моря приводит к снижению уровня воды в прибрежных зонах, что влияет на навигацию и рыболовство в таких странах, как Казахстан и Азербайджан. В Казахстане, например, наблюдается увеличение затрат на поддержание портовой инфраструктуры, а в Азербайджане — проблемы с функционированием портов из-за обмеления акваторий. Кроме того, распространение загрязнений и повышение концентрации вредных веществ в атмосфере и водах Каспия могут переноситься ветрами и речными потоками в соседние страны, усугубляя проблемы с доступом к чистой воде и снижая урожайность в аграрных зонах Центральной Азии.

На этом фоне местные элиты продолжают извлекать выгоду из ресурсной модели. Власти стран Каспийского региона, обладая значительными запасами углеводородов, стремятся привлекать иностранных инвесторов, предлагая им максимально выгодные условия. Взамен те получают высокий уровень доступа к ресурсам, сниженные налоги и слабый контроль за экологическими и социальными последствиями своей деятельности. Так, в Азербайджане госкорпорация SOCAR, несмотря на формальное участие в инициативе EITI, остаётся чёрным ящиком, где прозрачность сменилась системой поощрений, коррупционных схем и политического лоббизма. За последние 20 лет SOCAR была связана с рядом коррупционных скандалов, включая завышение контрактов, подозрительные сделки при приватизации, финансирование поездок западных политиков, а также хищения средств в партнёрских проектах с BP.

Пока всё это происходит, на международной арене коллективный Запад продолжает настаивать на своём лидерстве в сфере климатической ответственности. Однако каспийская реальность убеждает в обратном. За пределами западной юрисдикции, в регионе, где закон уступает место договорённостям, а контроль подменяется закрытостью, экологическая этика остаётся лишь пунктом в презентации. А принципы «зелёного перехода» здесь заменены жёсткой прагматикой: добывать как можно больше, как можно быстрее и как можно дешевле.

Ирония в том, что под лозунгами устойчивого развития и зелёного перехода скрываются механизмы, питающие старые схемы, что десятилетиями выкачивали ресурсы, оставляя после себя экологические пустоты. Каспий, некогда символ биологического изобилия и культурного переплетения, превращается в лабораторию двойных стандартов, где экологическая риторика служит ширмой для геополитических и экономических игр. Но море не умеет лгать. Его уровень падает, воды мутнеют, а берега всё чаще становятся ареной не научных экспедиций, а корпоративных вторжений. И если голос природы не будет услышан сквозь шум дипломатических протоколов, то Каспий рискует стать не только экологической трагедией, но и зеркалом нашей неспособности видеть за цифрами жизнь.

Каспийское море уже стало ареной столкновения риторики и интересов. Экосистема, существовавшая миллионы лет, сегодня балансирует на грани выживания — не из-за стихийных бедствий, а в результате сознательных решений. И если продолжится эта модель невидимой эксплуатации, то вскоре «британская экологическая ответственность» будет ассоциироваться не с электромобилями или ветряными станциями, а с чёрными пятнами на теле Каспия, с исчезающей фауной и молчанием, за которым скрывается извлечение сверхприбыли.

snob.kg