Институт стран СНГ обеспечивает всестороннее и комплексное исследование социально-политических и экономических процессов на постсоветском пространстве и проблем российских соотечественников. MEDIA-MIG обсудил текущее состояние миграционной сферы в России со старшим научным сотрудником отдела диаспоры и миграции Института стран СНГ, кандидатом политических наук Анастасией Гаевой.

— Анастасия Сергеевна, как бы вы охарактеризовали общую миграционную ситуацию в РФ: благополучная, в рамках мировых трендов, не особенно благополучная, какие-то особенности? Есть ли у вас данные или просто наблюдения об этнической структуре внешней трудовой миграции? Можно ли оценить уровень образования трудовых мигрантов? Где в России они предпочитают жить и работать?

— В связи с тем, что социально-экономические отношения в современном глобализированном мире тесно взаимосвязаны, миграция в Россию встраивается в рамки мировых миграционных трендов. И, конечно же, глобальные события, такие, например, как пандемия коронавируса, оказывают аналогичное другим странам влияние на российские миграционные процессы.

Главная особенность миграции в Россию состоит в том, что основными донорами как трудовой, так и постоянной миграции выступают страны постсоветского пространства, некогда являвшиеся частями единой страны. Это определяет этническую структуру миграционных потоков в рамках евразийской миграционной системы, где центром притяжения мигрантов является Россия.

Основная доля трудовых мигрантов прибывает из государств средней Азии — Узбекистана, Таджикистана и Киргизии. На эти страны приходится более 68% всего экономического миграционного потока. Далее идут Украина, Армения и Азербайджан, минимальное число трудовых мигрантов прибывают из Туркменистана и Грузии. Что касается стран дальнего зарубежья, то в основном это Китай, Северная Корея, Вьетнам и Турция.

Образовательно-квалификационный уровень трудовых мигрантов можно оценить только на основе отдельных социологических опросов и научных исследований, официальной статистики по этому поводу нет. Так, по данным опроса, проведенного Высшей школой экономики в 2011 г., более 50% трудовых мигрантов не имели никакого профессионального образования, 26% имели среднее и начальное профессиональное и 17% — высшее и неоконченное высшее образование. При этом уровень образования трудовых мигрантов соответствует спросу и требованиям, предъявляемым к ним российскими работодателями, т. е. это предложение работы, не требующей высокой квалификации.

Имеющийся же образовательный потенциал трудовых мигрантов не используется, большая доля имеющих высшее образование заняты неквалифицированным трудом.

Жить и работать трудовые мигранты предпочитают в крупных и обеспеченных регионах — Москве, Московской области, Санкт-Петербурге и Ленинградской области.

— Сегодня много говорится о нехватке трудовых мигрантов в РФ. На ваш взгляд, действительно существует такая проблема?

— Дефицит экономических мигрантов на сегодняшний день связан с ограничениями, введенными государствами для предотвращения распространения коронавируса. Так, в 2020 г. по сравнению с 2019 г. число мигрантов, въехавших в Россию из стран СНГ с целью осуществления трудовой деятельности, сократилось более чем вполовину и, конечно же, недостаток трудовых ресурсов очевиден, особенно в сфере услуг, ЖКХ, строительства, сельского хозяйства, логистики. С другой стороны, это способствовало повышению зарплат низкоквалифицированных сотрудников в указанных сферах в первой половине 2021 г., но и цен на продукты и услуги.

— Есть сторонники и противники привлечения иностранной рабочей силы. К какому лагерю вы себя относите? И возможно ли представить российский рынок труда без мигрантов?

— Помимо депопуляции, актуализирующей привлечение иммигрантов на постоянное проживание, в России назревает еще одна проблема — старение экономически активного населения. Сокращение трудовых ресурсов снижает потенциал экономического роста и оказывает существенную демографическую нагрузку на пенсионную систему. Средний вариант прогноза Росстата показывает, что среди потенциальных работников в период с 2021 по 2035 г. доля лиц от 40 лет и до пенсионного возраста вырастет с 34,6% до 36,9%, а доля молодежи 25–35 лет снизится с 16% до 10,9%. В этих условиях трудовая миграция способна смягчить негативные демографические тенденции, которые могут повлечь за собой серьезные вызовы для экономической и социальной сфер. И, конечно же, в этом контексте я сторонник привлечения иностранных трудовых ресурсов, но при условии формирования последовательной и рациональной миграционной политики, которая будет максимально раскрывать потенциал экономических мигрантов.

— Оцените по 10-балльной шкале, где 0 — нет совсем, а 10 — является определяющей в общественном мнении, уровень мигрантофобии в России.

— С 2010 г. уровень мигрантофобии в нашей стране практически не меняется: порядка 58–59% российских граждан считают, что мигрантов из государств Средней Азии необходимо либо временно пускать в Россию, либо вообще не пускать. Я опираюсь на данные «Левада-Центра» (решением Минюста РФ от 5 сентября 2016 г. включён в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функции иностранного агента. — Прим. MEDIA-MIG). При этом за десять лет число готовых видеть мигрантов из данных государств среди членов своей семьи, близких друзей, соседей и коллег с 10% возросло до 15%, улучшилось отношение к выходцам из Китая, но не из Африки или цыган.

То есть, с одной стороны, уровень мигрантофобии довольно высокий, с другой — есть некоторые положительные тенденции. По моему мнению, исходя из того, что я вижу, из личного опыта, а не научного, скажем так, особенно распространена бытовая ксенофобия. Очень часто говорят про культурные конфликты, несовместимость культур как причину этих конфликтов, но мне кажется, что основной причиной ксенофобии становятся социально-бытовые факторы, которые получают этнокультурную окраску.

— На недавней пресс-конференции начальник Главного управления по вопросам миграции МВД РФ Валентина Казакова заявляла о том, что некоторые СМИ специально криминализирует образ мигранта. Вы согласны с ее мнением?

— В целом — да. В российских СМИ доминирует негативный образ иммигрантов, интерпретация российских и зарубежных событий, прямо или косвенно связанных с миграцией в ключе этнокультурной угрозы. В качестве примеров можно привести широко тиражируемые преувеличенные данные об уровне преступности среди иностранных граждан (хотя доля подсудимых-иностранцев составляет порядка 3,8% и соответствует их доли от населения в целом. 60% преступлений, совершенных ими, носят миграционный характер), критическом проценте иммигрантов, способных ассимилироваться, а также негативное освещение российскими медиа миграционных процессов в Европе или США. Разумеется, это способствует развитию ксенофобных стереотипов в массовом сознании. Возможная причина такой ситуации кроется в том, что у нас недостаточно развита журналистская этика по освещению миграционных вопросов. На это накладывается общий ксенофобный миграционный дискурс.

— Вы много занимаетесь вопросами интеграции мигрантов. На ваш взгляд, в России созданы все условия, чтобы иностранный гражданин мог легко влиться в российское общество?

— К сожалению, по этой части в структуре российской миграционной политики огромный пробел, а законодательство, которое регулировало бы процесс и механизмы инклюзии в российское общество различных групп мигрантов, отсутствует. Предпринималось несколько попыток разработать такую законодательную основу, но все они не достигли результата. На мой взгляд, эти проекты отличались чрезвычайной культурализацией интеграции иммигрантов с требованием соблюдения ими культурных ценностей и норм поведения, принятых в российском обществе. Основной упор же необходимо делать на политико-правовую и социально-экономическую составляющие интеграционной политики.

Новый законопроект, разработанный МВД, также не отвечает на запрос о необходимости создания полноценной интеграционной политики, воспроизводя социокультурную трактовку процесса интеграции и ограничивая действие интеграционной политики только трудовыми мигрантами.

— Как вы оцениваете ситуацию с детьми мигрантов? С какими проблемами сталкиваются дети-мигранты в России?

— Существуют отдельные инициативы по интеграции детей мигрантов в российскую систему образования (преподавание русского языка как иностранного, обучение педагогов с целью развития у них компетенций взаимодействия с учениками с разными этническими характеристиками, социально-психологические консультации), однако они отрывочны и непоследовательны, нет никакой системности. Довольно острой остается проблема доступа в дошкольные и школьные образовательные учреждения.

Среди причин, по которым родители не могут устроить детей в детский сад или школу, — недостаток информации о процедуре приема, отсутствие финансовых средств и сложности с оформлением документов (регистрация и покупка медицинского полиса), а также отказ школы, мотивированный недостаточным знанием языка, отсутствием регистрации или медицинского полиса. Наибольшему риску быть непринятыми в дошкольные и школьные учреждения образования подвержены дети трудовых мигрантов.

Еще одна проблема — помещение детей мигрантов в классы коррекции из-за трудностей в освоении основной школьной программы, неориентированные на решение проблемы их интеграции. На дополнительных занятиях русский язык преподается как государственный, без учета специальных потребностей детей-билингвов и инофонов в изучении неродного языка.

Мало внимания уделяется адаптации системы школьного образования к этнокультурному разнообразию, прежде всего обучению педагогов с целью развития у них компетенций взаимодействия с учениками с разными этническими характеристиками. То есть в целом в настоящее время российская система начального и среднего образования недостаточно готова к приему и эффективному обучению детей иммигрантов, их социально-психологическая и языковая интеграция происходит скорее стихийно, а не системно.

— Известно, что сейчас Министерство просвещения РФ готовит систему оценки индивидуальных образовательных потребностей детей мигрантов. Как вы относитесь к этой идее?

— На мой взгляд, данная инициатива свидетельствует о том, что власть наконец-то признала существование детей мигрантов и их специфические потребности в системе образования. И если это позволит сформировать системную образовательную программу с упором на обучение русскому языку как иностранному и психолого-педагогическую поддержку для детей мигрантов, то, безусловно, эта инициатива окажет положительное влияние на процесс их инклюзии в российское общество. Конечно же, при условии обучения и повышения квалификации школьного и дошкольного педагогического состава.

— А что думаете о новом федеральном законе, который подготовило МВД РФ? Какие положения, на Ваш взгляд, имеют положительные стороны, а какие моменты могут негативно сказаться на миграционных процессах и требуют доработки?

— Мы с коллегами и правозащитниками из Форума переселенческих организаций обсуждали данный законопроект в рамках наших встреч, подробно его анализировали и направляли предложения по его усовершенствованию в МВД РФ. В ответе от ведомства большая часть наших предложений по корректировке, к сожалению, были отвергнуты. Законопроект не только сохраняет многие недостатки действующего миграционного законодательства (например, не разграничены миграционный и регистрационный учеты, а также постановка иностранцев на учет по месту пребывания: их отличия и взаимосвязь), но и вводит ряд понятий, категорий и положений, недостаточно конкретизированных, размытых и, в отдельных случаях, противоречащих действующему законодательству.

Многие застарелые проблемы, такие, например, как возможность долгосрочного проживания лиц без гражданства при отсутствии государства, готового их принять, так и остались нерешенными. Не проработаны нормативно-правовые основания интеграционных мер. В целом законопроект нуждается в значительной доработке, начиная с точного определения целей и задач правового регулирования.

https://media-mig.ru/problems/novyj-zakonoproekt-razrabotannyj-mvd-takzhe-ne-otvechaet-na-zapros-o-neobhodimosti-sozdanija-polnocennoj-integracionnoj-politiki-schitaet-jekspert-iz-instituta-stran-sng-anastasija-gaeva/