В статье экспертов Асылбека Аюпова и Алии Орозбаевой анализируются вопросы, касающиеся наиболее острых проблем центрально-азиатского региона, объединяющего Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан. Это проблемы трансграничного водопользования, демаркации и делимитации государственных границ.

Сегодня государства Центральной Азии стоят перед необходимостью решения ряда жизненно важных проблем: поддержание продовольственного самообеспечения и безопасности, вопросы трансграничного водопользования, определение и закрепление государственных границ.

Решение вышеуказанных проблем требует от этих республик проведения совместной скоординированной политики, но до сих пор странам не удается прийти к определенному консенсусу, что может быть одним из дезинтеграционных, а порой конфликтогенных факторов. Для преодоления этой ситуации необходимо работать над системной организацией региональных экономических отношений. Это работа в частности над тем, что базовые характеристики азиатских постсоветских стран пока мало благоприятствуют быстрому экономическому прорыву ввиду ряда объективных и субъективных причин.

Вследствие этого и других обстоятельств их экономики слабо интегрированы друг с другом.

Мировой опыт показывает, что главным отраслевым стимулом трансграничной интеграции выступает сотрудничество в обрабатывающей промышленности. Но во всем СНГ, в том числе в России и в странах Центральной Азии, она находится в упадке (за исключением металлургической промышленности). Доля машиностроительных отраслей в ВВП невелика и продолжает сокращаться. Страны региона фактически не экспортируют машины и оборудование. Следовательно, сама структура экономики пока не

стимулирует спроса на более тесное взаимодействие между государствами, наделенными однотипными факторами производства. Поэтому не только на уровне экономической структуры, но и на уровне факторов производства между экс-советскими экономиками отсутствует структурная взаимодополняемость, без которой интеграционные интересы не действуют.

Развал промышленности и разрыв межхозяйственных связей привел к значительному увеличению в товарной структуре импорта для всех государств центрально-азиатского региона (ЦАР) продукции машиностроения из других стран мира, т. к. отечественные профильные отрасли стали полностью неконкурентоспособными.

В их экономиках стал преобладать аграрный сектор, который постоянно нуждается в господдержке. Производство экологически чистой сельхозпродукции пришло в упадок. Сейчас в условиях введенных против России экономических санкций страны ЦАР вполне могли бы занять освободившуюся нишу. Ведь еще чуть более двух десятилетий назад местные сельхозпроизводители в достаточной мере обеспечивали всесоюзный рынок, а теперь довольствуются связями лишь с отдельными федеральными субъектами Российской Федерации.

Центральная Азия считается одним из регионов, обладающим значительными территориями, и по объему пашен находится на 10-м месте в мире. Но сегодня площади земельных ресурсов под сельскохозяйственное производство сужаются из-за засоления, вызванного интенсивным применением химических удобрений. И на их расширение нельзя рассчитывать.

Кроме того участились случаи, когда плодородные сельхозугодья отчуждаются и отводятся под строительство индивидуального жилого сектора и торгово-коммерческих комплексов. Из-за истощенности и опустынивания почвы урожайность сельхозкультур и продуктивность животноводства падают, причем при постоянном увеличении численности населения.

Ощущаются последствия дезорганизующих процессов перехода к рыночной экономике в начале 90-х годов: разгосударствление основных структурно-экономических фондов и последовавшая затем их «дикая» приватизация, закрытие предприятий, развал колхозов и совхозов, введение частной собственности на землю и вовлечение земельных наделов в свободный гражданско-правовой оборот. Отсюда – безработица, неконтролируемая внутренняя и внешняя миграция, социальная напряженность, обострение межнациональных отношений, распространение идей религиозного экстремизма, ухудшение криминогенной обстановки.

В Центральной Азии одной из особенно важных проблем продовольственной безопасности является водообеспеченность, т. к. сельское хозяйство здесь преимущественно поливное. Все пять государств, за исключением территорий Северо-Западного, Северного и Северно-Восточного Казахстана, напрямую зависят от бассейнов рек Амударьи (берущей начало в горах Таджикистана) и Сырдарьи (берущей начало в горах Кыргызстана). Основной сток пресной воды формируется именно в этих двух странах.

Однако в регионе часто возникает недопонимание между ними и другими республиками, находящимися в низовьях этих рек – Узбекистаном, Казахстаном и Туркменистаном по вопросам рационального водопользования. Вся ирригационная система – плотины и гидроузлы создавались на протяжении длительного времени в составе единого народнохозяйственного комплекса союзного значения. На их поддержание и эксплуатацию выделялись огромные средства, и все эти сооружения исправно работали. Но после 1991 года они почти не модернизировались, вследствие чего их техническое оборудование стало изнашиваться. К тому же Казахстан, Узбекистан и Туркменистан стремятся расширить свои посевные площади за счет аграрных культур большого водопотребления – кукурузы, хлопчатника, бахчевых, овощей, фруктов и зерновых. Эта сельхозпродукция является одной из статей экспорта. Для её выращивания требуются миллиарды кубометров воды.

Чрезмерное и нерачительное потребление воды, неготовность к диалогу со странами, на чьей территории формируются главные водные артерии региона, оборачивается тем, что на плечи Таджикистана и Кыргызстана ложится вся тяжесть по содержанию узловых ирригационных систем, требующих больших капиталовложений. Экономические возможности последних двух республик слишком скромны и поддерживать водный баланс становится с каждым годом все сложнее. Вследствие нерационального водопользования происходят безвозвратные потери воды. По некоторым официальным данным, на территории Кыргызской Республики теряется минимум 12 млрд.кубометров поверхностного стока воды в год, а в Узбекистане и Казахстане – от 25 до 37% от общего ее поступления. По оценкам аналитиков, отсутствие необходимых усилий по обеспечению рационального использования воды приводит к потерям на сумму 1,7 млрд долларов

США ежегодно, или 3% ВВП. Более того, эта часть Евразии является наиболее подверженной глобальному потеплению, что оборачивается таянием ледников Памира и Тянь-Шаня.

Поэтому водные ресурсы в рассматриваемой континентальной зоне,

естественно, являются основной проблемой системной организации региональных экономических отношений. Обладая 80% запасов пресной воды всей постсоветской Средней Азии, интересы Кыргызстана и Таджикистана вынужденно направлены на развитие гидроэнергетики ввиду отсутствия других источников энергоснабжения. Приобретать уголь и природный газ по рыночным ценам у своих соседей – Казахстана, Узбекистана и Туркменистана для них без равнозначного взаимозачета в обмен на интенсивный пропуск воды в вегетационный период и паритетного содержания ирригационных сооружений в технически исправном состоянии не представляется возможным. Выходом из патовой ситуации могло бы стать создание совместного водно-энергетического консорциума стран региона с участием России. Но вопрос этот на протяжении почти двух десятков лет находится в стадии затянувшегося обсуждения.

Неравномерное распределение природной ресурсообеспеченности обусловливает натянутость межгосударственных отношений. Кыргызстан и Таджикистан пытаются спасти свои экономики за счет строительства ГЭС, однако подобная инициатива не поддерживается остальными центрально-азиатскими странами. В результате чего происходит явная конфронтация двух высокогорных республик, прежде всего, с Узбекистаном.

Узбекская сторона открыто демонстрирует недовольство, угрожая соседям санкциями. Как отмечает, Н. Рогожина, ведущий научный сотрудник ИМЭМО РАН, Узбекистан обеспокоен тем, что Кыргызстан и Таджикистан смогут контролировать стоки рек, тем самым, поставив его в зависимость.

Еще одна причина кроется в том, что республики, получив доступ к своим собственным энергоресурсам, смогут решительно противодействовать гегемонистским устремлениям Узбекистана, а это не входит в его планы. Казахстан ведет по данному вопросу сдержанную умеренную политику, не идя на конфликт.

Понятно, что возведение таких сложных в инженерном отношении гидротехнических сооружений как ГЭС большой мощности на реках Вахш и Нарын невозможно без привлечения солидных инвестиций. На это потребуется не менее 9–11 млрд долларов США. Их могут предоставить лишь экономически состоятельные акторы – Россия, Китай, США, Евросоюз, а также некоторые страны Ближнего Востока и Южной Азии. Из всей палитры потенциальных инвесторов кыргызское и таджикское руководство выбирают Россию, что очевидно Россию устраивает. По сути, будущие ГЭС Камбара-Ата‑1 в Кыргызстане и Рогунская ГЭС в Таджикистане – крупные инвестиционные проекты стратегического значения. Их строительство и ввод в эксплуатацию должны помочь этим республикам добиться не только энергетической независимости от несговорчивых соседей, но и укрепить свою экономику и национальную государственность. Все зависит от последовательной и честной политики кыргызских и таджикских властей.

К примеру, последние действия кыргызского руководства по этому проекту вызывают ряд неоднозначных вопросов. В свою очередь, РФ, заполучив в руки мощный рычаг водно-энергетического воздействия в Центральной Азии, сможет влиять на расположенный вниз по течению Казахстан, своеобразный Туркменистан и отступнический Узбекистан. Россия, по всей видимости, просчитывает степени риска во избежание нежелательного внутрирегионального обострения, так как все среднеазиатские республики входят в традиционную зону ее геополитических и геоэкономических интересов. Этим и объясняется ее пошаговое сглаживание недовольства некоторых субъектов региона посредством двусторонних отношений в виде межправительственных консультаций и согласований с использованием скрытого механизма убеждения. И до тех пор, пока не будет достигнут компромисс по этим ГЭС, Действительно, сейчас Центральная Азия вступила в полосу маловодья, которая продлится около 7–8 лет. Такова природная цикличность. После чего должен начаться возврат в прежнее положение водостоков. Для наполнения чаши водохранилищ, необходимых для этих двух крупных ГЭС суммарной мощностью 5 500 мегаватт понадобится примерно столько же времени, сколько длится нынешний маловодный период. Само же строительство этих современных гидротехнических сооружений займет почти полтора десятилетия. Таким образом, на урегулирование всех спорных моментов согласно разрабатываемых технико-экономических обоснований (ТЭО) уйдет немало сил и средств. К сожалению, региональная специфика не способствует оперативной реализации взятых на себя договорных обязательств. Поэтому возведение крупных ГЭС в Кыргызстане и Таджикистане отложено на неопределенный срок. Сказывается все-таки влияние нынешнего состояния мировой экономики и сложной международной обстановки.

К замораживанию этих важных стратегических проектов подталкивает и неудачный опыт российской компании «РусГидро», взявшейся за инвестирование и строительство Верхне-Нарынского каскада 4-х ГЭС средней мощности. Проект был приостановлен на начальном этапе, после образования вахтового рабочего поселка для будущих гидростроителей. Слишком противоречивыми стали позиции компании-подрядчика и кыргызских властей, чьи интересы вдруг стали метаморфозными. Затем последовала скоротечная денонсация, отдающая несуразностью.

Однозначно, вопросы трансграничного водопользования на этом участке карты мира – сложный клубок проблем. К началу 2015 года в рейтинге «Глобальных рисков» наряду с международными конфликтами, падением правящих режимов и разрушением государств назван и дефицит водных ресурсов в Центральной Азии. Об этом говорится в исследовании Всемирного экономического форума (ВЭФ) Global Risk Report, подготовленным совместно со

специалистами страховой группы Zurich Financial Services, Центра управления рисками Уортонской школы бизнеса, Оксфордской школы бизнеса и Национального университета Сингапура. По их оценкам, геополитика все больше влияет на экономику, поскольку экономические инструменты все чаще применяются для решения геополитических задач. Как заявила ведущий экономист ВЭФ Дрзениек-Хануз, «с одной стороны, государства пытаются расширить геополитическое влияние через политику региональной экономической интеграции, создание торговых союзов или трансграничные инвестиции. С другой – они используют в качестве средства принуждения такие инструменты как протекционизм или экономические санкции.». Согласно исследованию ВЭФ, именно кризисы, связанные с дефицитом водных ресурсов в Центральной Азии и других стран, грозят человечеству наиболее тяжелыми последствиями.

«Это обусловлено природно-географическими факторами, но главное нерациональностью водопользования и несогласованностью водной политики государств региона. Неэффективное использование ресурсов как в ирригации, так и в гидроэнергетике способствует возникновению водного дефицита и нарастанию соперничества между странами за воду в условиях роста численности населения».

Вместе с тем, экономические и политические процессы не стоят на месте. Они развиваются и видоизменяются, а значит, замороженные проекты, связанные с ГЭС большой мощности по выработке электроэнергии на реках Нарын и Вахш, в Кыргызстане и Таджикистане, по истечении какого-то времени вновь могут оказаться на повестке дня. По всем признакам работа медленно, но все-таки продвигается. К потенциальным дестабилизирующим факторам в регионе относятся и взаимные территориальные претензии государств друг к другу. Данная проблема является наследием Советского Союза, что априорно соотносит эти республики ЦАР в разряд ее заложников. Так, касаясь этого вопроса, бывший глава Узбекистана И. Каримов отметил, что «даже страшно представить, к чему может привести любая попытка передела существующих границ на этнической основе. Передел границ в нашем регионе может дать для всего мирового сообщества такой ужасающий эффект, на фоне которого тот же конфликт в Боснии и Герцеговине покажется лишь прелюдией к кошмару».

Сегодня отсутствие четкой демаркации и делимитации границ усиливает конфликтогенность в Центральной Азии. Это касается всех республик региона, за исключением Туркменистана, который почти завершил процесс определения госграниц с соседними странами. Хотя и здесь не обходится без казусов, вызывающих недоразумение, в том числе и по линии административно-хозяйственной деятельности. Яркий пример – нерешенность вопросов эксплуатации водохозяйственных объектов и нефтегазоконденсатного месторождения Кокдумалак, которые располагаются на пересечении границ Узбекистана и Туркменистана. Между Кыргызстаном и Казахстаном нет взаимных территориальных претензий. В отношениях же между другими странами-соседями в регионе также вопросы возникают, равно как и трения по использованию аналогичных спорных производственно-экономических объектов, до сих пор не определенных к той или иной юрисдикции на линии пограничной сопредельности.

Если между Кыргызстаном и Казахстаном спорных участков границы уже нет, полностью произведена демаркация и делимитация, то с Таджикистаном и Узбекистаном ситуация другая. Так, протяженность кыргызско-таджикской госграницы 970 км, из них пока уточнены 574 км 2, что еще должно быть закреплено межправительственными соглашениями. Около 396 км (около 40%) границы с таджикской стороной не согласованы. Между Узбекистаном и Кыргызстаном из 1378 км не согласованы

Остаются территориальные претензии на нескольких десятках спорных участках между Таджикистаном и Узбекистаном. На практике это означает, что политическое и экономическое взаимодействие этих стран сталкивается с серьезными препятствиями в виде нерешенности вопросов разграничения государственных границ, определяющих юридическую принадлежность расположенных у границ территорий, делает настоятельной необходимость достижения консенсуса, возможно, при международном посредничестве.