Китай в преддверии нового витка конфронтации с США

Практически синхронно с обращением В.В. Путина о частичной мобилизации 21 сентября 2022 г. лидер Китая Си Цзинпинь на конференции по национальной обороне и военным реформам в присутствии высокопоставленных представителей Центрального военного совета, Народной вооруженной милиции и военный академий КНР заявил, что китайским военным «нужно сфокусироваться на подготовке к войнам».

Такое заявление следует расценивать, как минимум, по двум позициям.

1. Уверенность Си Цзинпиня в сохранении своего лидерства после ХХ съезда партии.

В The National Interest 20 сентября 2022 года опубликована статья аналитика разведки США Брайана В. Кэга «Си Цзинпинь никуда не денется».

В ней делается главный вывод: «первая зарубежная поездка Си после вспышки Covid-19 на саммит Шанхайской организации сотрудничества в Узбекистане свидетельствует об уверенности в его политическом положении дома».

Лидер КНР и КПК Си Цзинпинь, пишет Кэг, сталкивается с множеством проблем на пути к своему руководству. «Китайская экономика переживает самый большой кризис за последние десятилетия, включая рынок жилья, перегруженный избыточными мощностями, беспрецедентный уровень долга, вызвавший сокращение зарубежных инвестиций, и банковский сектор, потрясенный неуверенностью населения в защите своего капитала. Вертикальная консолидация Си Цзинпинем политической власти на всех уровнях партии и государства вызвала недовольство элиты, особенно в преддверии ХХ партийного съезда».

Опасений по поводу безопасности также предостаточно, отмечает Кэг, поскольку Китай сталкивается с противодействием западных стран в связи с вторжением его военных в Южно-Китайское море и страны Тихого океана. Экспортные ограничения в полупроводниковом секторе Китая и разрыв отношений сотрудничества с китайскими оборонными предприятиями временно нанесли удар по желанию Китая проводить свою гражданско-военную политику термоядерного синтеза.

Однако, делает вывод Кэг, несмотря на эти проблемы, «в Китае нет реальной борьбы элит за власть или какого-либо подобия организованной политической группы, которая могла бы серьезно противостоять консолидированному правлению Си».

Си сфокусирован на продвижении вперед со своей амбициозной экономической программой. Народный банк Китая (НБК) недавно объявил о снижении ставок, чтобы стимулировать рост, в то время как остальной мир борется с растущим повышением ставок для противодействия инфляции. Поскольку санкции бьют по российской экономике и усложняют торговые сделки в Евразии, китайский юань становится привлекательной альтернативой для стран, стремящихся свести к минимуму использование доллара США. Юань не работает в системе свободно плавающей валюты, поэтому НБК устанавливает центральный паритетный курс, который позволяет китайскому правительству манипулировать его стоимостью по своему усмотрению. Уверенность Китая в своей валюте сильна. В недавних сообщениях подчеркивалось решение России и Китая использовать местные валюты для торговли энергоносителями. Хотя юань по-прежнему сильно отстает от доллара США в своем глобальном использовании, отсутствие его принятия в качестве основной резервной валюты дает Пекину большую гибкость в девальвации юаня в соответствии с глобальными экономическими проблемами и любыми негативными геополитическими событиями.

Китайская инициатива «Один пояс, один путь» (BRI) и связанные с ней предприятия, такие как Глобальная инициатива развития (GDI) и Глобальная инициатива безопасности (GSI), подверглись тщательной проверке из-за публичных сообщений западных стран о модели иностранных инвестиций Китая, основанной на долге, и отсутствии прозрачности. Однако, КПК публично заявляет, эти «беды» не сильно беспокоят Си. Он продолжает использовать общесоциальные инициативы по расширению влияния и инвестиций КНР за границу, особенно в развивающихся странах, переживающих политическую и экономическую нестабильность.

Опытный аналитик разведки Кэг пишет, что «существует реальность, с которой должны смириться ученые и наблюдатели за Китаем: нет структурированной, сплоченной базы оппозиции, которая могла бы обоснованно бросить вызов верховному лидеру. Си поступил мудро, сохранив членов соперничающих фракций КПК во влиятельных партийных учреждениях, таких как Постоянный комитет Политбюро и Центральный комитет, ослабив при этом их предполагаемые политические полномочия, продвигая в те же органы предпочитаемых им кандидатов. Си хочет сохранить видимость единства и коллективного лидерства внутри партии до такой степени, чтобы они не могли представлять для него экзистенциальную угрозу. Си в конечном счете понимает, что ему нужна компетентная бюрократия, чтобы править, и компромисс лидерства на низших и средних должностях приносит пользу его собственной способности к эффективному управлению. Более того, первая зарубежная поездка Си после вспышки Covid-19 на саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) в Узбекистане свидетельствует об уверенности в его политической позиции дома. Борьба за власть, как правило, происходит непосредственно перед созывом партийного съезда, и эта поездка послужила напоминанием о том, что Си серьёзно не обеспокоен внутрипартийным переворотом».

Наконец, разросшийся технологический аппарат и аппарат безопасности Китая также предоставляет Си последний вариант защиты от любой оппозиции его положению. Вездесущая система наблюдения «Острые глаза» направлена на то, чтобы полностью контролировать китайское население под контролем полиции и спецслужб. Партия также следит за своими членами внутри страны и за рубежом, предоставляя Си и его сторонникам своевременную систему предупреждения о любых зарегистрированных подозрениях на инакомыслие.

Как только Си пришёл к власти, он провел противоречивые антикоррупционные кампании «Охота на лис» и «Скайнет», в ходе которых партия была «очищена» от более чем 5 миллионов членов партии за предполагаемые государственные преступления. Си добился истинного «выигрышного» результата: искоренил взяточничество и заключил в тюрьму потенциальных политических оппонентов.

Кампании по борьбе с коррупцией также стали ценным инструментом для усиления идеологического контроля Си Цзинпиня над партией и населением, поскольку идеи Си Цзинпиня пронизывают и школьные программы, и бизнес-сектор и даже приложения для смартфонов.

По мере того, как мир вступает в эпоху глобальной нестабильности и различных кризисов, в связи с потенциальными непредвиденными обстоятельствами на Тайване и риском более «широкой» войны США с Россией, КПК может столкнуться с большей негативной реакцией дома, если она не попытается облегчить экономическое и социальное положение населения.

При этом, считает Кэг, одно остается ясным в краткосрочной и среднесрочной перспективе: Си никуда не собирается, и он не боится использовать всю мощь государственной безопасности, чтобы обеспечить себе место на вершине КПК и всего китайского общества.

2. Уверенность Си Цзинпиня в том, что любой исход промежуточных выборов в США в 2022 году и новых выборов президента Америки в любом случае не понизит уровень конфронтации между США и Китаем, а, наоборот, поднимет на более опасный уровень.

Американские аналитики разной партийной принадлежности неоднократно указывали на то, что возможная победа республиканцев и Трампа для Китая будет составлять еще большую «головную боль», чем победа демократов. Например, в статье Блейз Малли в той же The National Interest «Дональд Трамп не был сторонником сдержанности во внешней политике»(20.09.2022) отмечено, что назвать внешнюю политику Трампа «сдержанной» вряд ли возможно. За четыре года его пребывания у власти в кабинет Трампа и его советников входили Никки Хейли, Майк Помпео, Х. Р. Макмастер и Джон Болтон. Никого из них никогда не спутаешь с «ограничителями конфронтации». «Его администрация усилила соперничество между США и Китаем, расхваливала американскую военную мощь. Политика Трампа часто избегала дипломатии и скромности в пользу милитаризма и провокаций».

http://svop.ru/main/43424/