«Регион.kg» совместно с проектом «Центральная Евразия» продолжают экспертную дискуссию на тему каспийского фактора во внешнеполитических, экономических и интеграционных процессах стран Евразии, Кавказа, Центральной Азии и т. Вопросы реальной экономики и экономической целесообразности явно находятся на втором, если не на третьем плане, когда речь идет о «каспийском факторе». Тогда кто или что стоит за растущей, возможно, во многом искусственной напряженностью в регионе Каспия? Кому выгодна конфронтация и есть ли для нее место вообще? На эти и другие вопросы отвечают известные эксперты из Азербайджана, России и Узбекистана: Али Абасов, Андрей Грозин и Алексей Строков

Владимир Парамонов (Узбекистан), руководитель проекта «Центральная Евразия»:

дорогие коллеги, Вы прекрасно знаете вопросы дискуссии. Мне представляется, что в начале было бы интересным узнать мнение Али Абасова из Азербайджана, тем более, что в предыдущих частях дискуссии звучала критика по поводу политики этой страны. Затем я предоставляю слово авторитетному российскому аналитику Андрею Грозину, а завершить эту часть дискуссии приглашаю моего многолетнего друга и партнера из Узбекистана Алексея Строкова. Итак, Вам начинать уважаемый Али.

Али Абасов (Азербайджан), заведующий отделом Института философии, социологии и права Национальной Академии наук: прежде всего, хочу прояснить значение «каспийского фактора» для Азербайджана, для которого это проблема №2 (после нагорно-карабахского конфликта).

Данная проблема вовлекла страну в геополитические игры и процессы глобализации, с постоянной оглядкой на которые Азербайджан вынужден выстраивать свою внешнюю политику. В постсоветский период Азербайджан перманентно переживал конфликтные ситуации практически со всеми прикаспийскими государствами за исключением Казахстана. Эти государства выдвигали как экономические, так и политические требования. По вопросу статуса и раздела Каспия Азербайджан до сих пор не имеет договоренностей с Ираном и Туркменистаном.

Казалось бы, Россия, как правопреемница СССР, могла настоять на сохранении прежних границ, существовавших на основе двухсторонних соглашений с Ираном, однако предпочла не вмешиваться в эту проблему. Тем не менее, даже в сложившихся условиях существует множество документов, на основе которых прикаспийские страны осуществляют сотрудничество.

Поэтому «каспийский фактор» – это в значительной степени проблема наличия в регионе «внешних сил», имеющих свои «жизненно важные» интересы. Снизить конфликтогенность данного фактора можно исключительно за счет выдавливания внешних сил и превращения Каспия во «внутреннее озеро» пяти стран, что, однако, представляется нереальным в условиях глобализации.

Что есть Каспий для основных евразийских центров силы как Россия, Китай и Евросоюз? «Яблоко раздора» или нечто, способное привести к большей координации их усилий в Евразии? На мой взгляд, ни то, ни другое, поскольку отмеченные центры силы пока находятся в совершенно разных отношениях с США – принципиально важным актором на Каспии.

Формально, Соединенные Штаты заявили о своих жизненно важных интересах в регионе, однако неоднократно демонстрировали, что не всегда готовы платить за это чрезмерную цену. К сожалению, современная политика такова, что всегда приятно поссорить между собой даже дружественные тебе государства, чтобы извлечь из этого собственную выгоду. Тем не менее, было бы несправедливо укорять одни лишь США в следовании этой политике.

Андрей Грозин (Россия), заведующий отделом Средней Азии и Казахстана Института стран СНГ: Каспийский регион, что с точки зрения классической геополитики, что с сегодняшних «геополитически-прикладных» точек зрения является «регионом особой значимости», территорией, в пространстве которого сплетается большое количество разнонаправленных, конфликтогенных векторов. Здесь, в отличие от Ближнего Востока, ресурсный потенциал является не самым значимым фактором конкурентной борьбы мировых центров силы. Главное тут – именно геополитическое (даже, скорее, геостратегическое) значение региона.

И имеющие место уже два десятилетия «войны трубопроводов» (трубопровод «Баку-Джейхан» против трубопровода Каспийского трубопроводного консорциума (КТК), трубопровод «Набукко» против трубопровода «Южный поток», Транскаспийский трубопровод (ТКТ) против Прикаспийского трубопровода и т.д.) – лишь одно из наглядных выражений этой конкуренции. Другое выражение данной тенденции – борьба «широтного» и «меридианального» проектов транспортных коридоров через регион: «пророссийского» «Север-Юг» и «прозападного» – Транскаспийского, теоретически сопрягаемого с виртуальным «Новым Шелковым путем».

Регион вполне мог бы стать пространством межгосударственной кооперации. Но именно многолетняя борьба США, ЕС, России и Китая (плюс менее «весовых» Ирана, Турции, отдельных стран АТР) за влияние в этом пространстве, позволяющим контролировать и конструировать самые разнообразные политические, экономические и социальные процессы и в странах региона, и в сопредельных пространствах, не позволяет рассчитывать на реализацию каких-то «благостных» сценариев. И борьба эта будет нарастать, как минимум, в кратко- и среднесрочной перспективах. Повторюсь, борьба идет не столько за ресурсы (они лишь приятное дополнение), сколько за контроль и против позиций конкурентов.

В борьбе различных проектов вывода сырья Каспийского региона на мировые рынки само это сырье играет второстепенную роль: по самым оптимистичным оценкам весь регион располагает всего лишь 4% мировых запасов углеводородов, а по более взвешенным (данные «Бритиш Петролеум» на середину 2011 г.) – 2%, не говоря уже о консервативных оценках – 1%. При этом доля извлекаемых ресурсов еще на порядок ниже.

Естественно, для руководства самих государств региона (кроме РФ и ИРИ) шельф и дно национальных участков моря являются предметом особого внимания и надежд на «большой скачок» национальных экономик. К этому региону и в Казахстане, и в Азербайджане, и в Туркмении относятся с самым большим вниманием и на его развитие (в том числе и оборонное) приоритетно выделяются значительные ресурсы.

Алексей Строков (Узбекистан), независимый эксперт: думаю, что значение «каспийского фактора» слишком сильно «раздували» политики и эксперты, начиная еще с 90-х годов, а сейчас этот процесс, возможно, продолжается еще по инерции. Как мне представляется, «каспийский фактор» был «раздут» из-за ожиданий гигантских запасов нефти на каспийском шельфе, якобы являющимся «вторым Персидским заливом».

Однако сейчас уже очевидно, что никакой «большой нефти» (легко извлекаемой при нынешнем уровне технологического развития) там нет, а сами запасы каспийских углеводородов не имеют сколько-нибудь важного значения для мировой энергетики. Для специалистов это было ясно с самого начала, а сейчас становится ясным и для всех.

Конфликтогенность «каспийского фактора» примерно равна нулю именно из-за отсутствия «большой нефти». Например, Россия и Иран вообще не имеют промышленно значимых месторождений на Каспии, казахстанский шельф – пока под большим вопросом, на туркменском шельфе, судя по информации, нефти очень мало, а азербайджанская нефть имеет значение только для самого Азербайджана.

Нет нефти – нет и конфликта. Единственное исключение – месторождение «Кяпаз» – спорное между Азербайджаном и Туркменистаном. Оно небольшое и примерно равноудалено от берегов этих стран. Однако возможный азербайджано-туркменский конфликт – буря в стакане воды. Для крупных мировых игроков это не будет иметь значения.

Если же говорить об интересах США на Каспии, то они связаны не с углеводородами, а с геополитикой: воспрепятствовать ре-интеграционным процессам на постсоветском пространстве, в частности, помешать сближению Кавказа и Центральной Азии с Россией, а также, скорее всего, иметь сухопутный плацдарм против Ирана и, возможно, России.

Для таких стран как Россия и Иран главный вопрос Каспийского региона – это вопрос безопасности: не допустить здесь кардинального усиления тех же США. Другими словами, «каспийский фактор» – чисто политическая игра (без особой экономической составляющей), в которую вовлечены преимущественно Америка, Россия и Иран. Может быть также в какой-то степени и Китай, хотя не думаю. А Евросоюзу сейчас не до игр на стороне, ЕС сегодня на грани развала.

Владимир Парамонов: как ни странно, но я вижу очень много совпадений в прозвучавших оценках. Главное из этих совпадений – это понимание наличия некоего внешнего воздействия, которое страны Каспийского региона не могут или не хотят минимизировать. Второе, четко прозвучал тезис о том, что вовсе не энергетические ресурсы Каспия находятся в центре международной конкуренции. Эти ресурсы важны, прежде всего, для самих стран региона, а для глобальных игроков они не более чем повод для проведения тех или иных действий, укладывающихся в схемы их геополитики. В этой связи, принципиально важным является задача по минимизации внешнего влияния в регионе и концентрации на этом аналитических, политико-дипломатических, экономических и военных усилий, если конечно страны самого региона заинтересованы в долгосрочной стабильности всего Каспийского пространства, нежели краткосрочных и тактических преимуществах/выгодах от маневрирования между глобальными игроками. Эти вопросы мы будет обсуждать и в ходе последующих частей дискуссии, пытаясь услышать мнения и экспертов из тех стран, чья политика как раз таки подпадает под понятие «внешнее воздействие» на ситуацию в Каспийском регионе.

Примечание: материал подготовлен в рамках совместного проекта с интернет-изданием «Новое Восточное Обозрение» (Россия), при информационной поддержке ИА «Регнум» (Россия), Информационно-аналитического центра МГУ (Россия), аналитического сайта «Region.kg» (Кыргызстан), информационно-аналитического портала APRA (Кыргызстан).