Москва, Пекин и Вашингтон пробуют свои силы в борьбе за власть над огромной азиатской территорией, где ранее доминировали Российская империя и Советский Союз.

Международное внимание в эти дни явно сосредоточено на событиях в Афганистане, ресурсы которого мировые державы буквально жаждут захватить навсегда, чтобы эксплуатировать в своих целях. Но давайте переведем наш взгляд на территорию чуть севернее, и мы увидим еще одну драму, ставшую объектом интереса крупных геополитических игроков. Китай, Россия и Соединенные Штаты соперничают за влияние на регион, который, вероятно, большинство их граждан просто не смогли бы найти на карте.

Речь идет о Центральной Азии, этом старом перекрестке связывающих разные цивилизации дорог Сегодня там расположены страны, названия которых звучат экзотично: Казахстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан, Киргизия. Все они как независимые страны родились недавно, выйдя из горячей кузни геополитики в виде шахматных фигур, почти неизбежно становящихся объектами игры великих держав.

Политики и поэты могут позволить себе утверждать в прозе или стихах, что первая жертва любой войны — это правда. Это неправда. Первая и последняя жертва — это всегда люди. Голос этим людям дает книга под названием «Советистан», где под одной обложкой оказался сборник эссе и дневник путешествий автора по имени Эрика Фатланд. Эта книга вышла в 2019 году в издательстве Tusquets, и она позволяет нам понять все те миллионы безымянных и анонимных людей, которые оказались ставкой в сложной игре, которую Вашингтон, Пекин и Москва (в первую очередь Москва) ведут в Центральной Азии.

Правители этих стран предоставляют их природные ресурсы могущественным покупателям в обмен на безопасность, деньги и протекцию. Их страх потерять власть, особенно после аннексии Россией Крымского полуострова, вполне ощутим. Их жажда приобрести новую власть тоже не скрывается.

Политические дебаты в этих странах заканчиваются довольно быстро: вместо победы в споре оппонента экономически разоряют или отправляют, дело может кончиться и его смертью. Наиболее удачливыми являются те местные лидеры, кому удается продать свое местное влияние какому-нибудь имперскому великому вождю (или его местной уменьшенной копии) в обмен на право жесткими методами обеспечить себе лояльность местных вождей рангом пониже. Это сценарий, при котором Россия, Китай и США пробуют свои силы в борьбе за мировое могущество.

Предпочтительно, конечно, вести такую борьбу в экономической сфере, не опускаясь до «обычной» войны. О желании России и Китая вести именно такое мирное соревнование свидетельствуют такие инициативы, как Евразийский экономический союз (ЕАЭС) или переосмысленная китайцами новая инкарнация Шелкового пути. (Так в тексте. Очевидно, имеется в виду инициатива Китая по экономической интеграции евразийского пространства под названием «Один пояс — один путь», прим. ред.) ЕАЭС — это возглавляемая Россией зона свободного движения капиталов, людей и товаров, в которую также входят Белоруссия, Казахстан, Киргизия и Армения.

Второй проект — это новый Шелковый путь во главе с Китаем. Этот проект затрагивает весь регион, который, как ожидается, будет привлечен в орбиту Пекина обещаниями крупных торговых сделок, льготных кредитов и инвестиций в инфраструктуру. Вторая по величине экономика мира нуждается в пересекающем всю Евразию сухопутном маршруте. Именно новый Шелковый путь позволит Китаю избежать потенциальной военно-морской блокады США при переходе из Индийского океана в Тихий — акватории, через которую проходит большинство товаров, которыми торгует Китай.

Наконец, Соединенные Штаты пытаются соблазнить страны Центральной Азии преимуществами свободной торговли, иностранных инвестиций и выгодной сделки со стороны Всемирного банка или Международного валютного фонда (МВФ).

Хотя Эрика Фатланд делает акцент на людях, ее «Советистан» не может не ссылаться на геополитические бури, которые корежили и вновь создавали разные политические образования на этих землях. Особенно интересным становится этот процесс начиная с девятнадцатого века. Именно тогда в споре между Российской и Британской империями, который стали называть Большой игрой, эти регионы стали косвенными жертвами российских амбиций в отношении Индии и британских амбиций в отношении Афганистана.

Суть борьбы не была, конечно, лишь территориальной. Санкт-Петербург и Лондон воспринимались как столицы не способных ужиться друг с другом гегемонистских держав. Они чувствовали, что представляют диаметрально противоположные ценности и интересы и что любой успех Москвы представляет собой очень явную экзистенциальную угрозу для Лондона — и наоборот.

Большая игра длилась с 1830 по 1907 год, а к 1868 году Россия уже доминировала в современном Казахстане, Таджикистане, Туркменистане, Узбекистане и Киргизии. Естественно, официальный тезис Санкт-Петербурга заключался в том, что россияне только пытаются воссоединить естественно прилегающие России земли, а не противостоят какому-либо государству.

Одним из самых любопытных аспектов Большой игры является то, что эта столь популярная у историков шахматная схватка между медведем и львом базировалась на иррациональных страхах и иллюзиях. Бессмыслица играла в этой борьбе решающую роль. Жажда славы со стороны военачальников делала территориальную экспансию самоцелью, а навязчивый страх перед другими великими державами сам собой мотивировал столицы на все новые и новые захваты. Именно эти два фактора объясняют присутствие России в Центральной Азии лучше, чем любые попытки найти в этом присутствии экономический расчет.

Выращивание хлопка или засеивание зерновыми бескрайних степей при помощи русских поселенцев — все эти обычные советские практики не были приоритетами для России досоветского периода. Не было и навязывания русской культуры. Управляющие империей из Санкт-Петербурга чиновники позволяли сохранять влияние в регионе исламским традициям, а порой и позволяли остаться у власти прежним, доимперским правителям — таким, как эмир Бухары или хивинский хан. Но то, что хлопок или зерновые не были важны для первого периода российской колонизации, не означает, что эта колонизация не проводилась.

Медленно, ручейками, но уже к концу девятнадцатого века, меньше, чем за 30 лет миллион русских земледельцев-переселенцев уже прибыл на территорию современного Казахстана. Некоторые из основных для региона ирригационных проектов уже были в стадии реализации, российская железнодорожная сеть дотянулась до Самарканда в 1888 году. Ташкентская железная дорога (соединяющая российский Оренбург с узбекским Ташкентом) была открыта уже в 1905 году.

Процветал экспорт сырья в Россию, прежде всего хлопка. Иногда при сборе хлопка применялся не поддающийся учету рабский труд, который, тут им нужно отдать должное, русские старались запретить или хотя бы сократить.

Внутри региона возникали анклавы европейской культуры в ее русском изводе, но они чаще всего создавались изолированно от коренного населения. Впрочем, была предпринята и попытка создать дружественный России местный правящий класс через создание новых учебных заведений, где образование давалось и на местном языке, и на русском.

Царь делал все возможное, чтобы мусульманские народы разных уголков своей империи почти не соприкасались друг с другом. Репрессии Российской империи почти никогда не были необходимы, поскольку оппозиция была либо плохо организована, либо имела слабую идеологическую базу (империя завоевывала не сформированные государства с определенной национальной идентичностью, а территории, управляемые племенами и кланами). Бывало и так, что местные просто чувствовали себя бессильными перед мощью современной армии, которой располагала бывшая для них внешней силой Российская империя.

Хотя гражданская война в России означала кратковременное ослабление контроля над колониями со стороны метрополии, правда в том, что это ослабление было недолгим. Этого времени было недостаточно, чтобы региональные элиты почувствовали самостоятельность. Большая их часть согласилась на автономию [в рамках СССР] и присоединилась к победившей стороне — Ленину и потом Сталину. Красная Армия начала восстанавливать центральную власть в Средней Азии уже в 1918 году, а к 1925 году вся Средняя Азия оказалась под ее властью.

Были искоренены традиционные институты доимперской власти. Такие, как Бухарский эмират (по этническому составу в основном узбекское государство, существовавшее с 1756 по 1920 год на территории современных государств Узбекистана, Таджикистана и части Туркмении) или Хивинское ханство. Все эти старые, средневековые квазигосударственные структуры полностью исчезли.

Советская власть пыталась убрать из общественного пространства и навсегда нейтрализовать два великих столпа сопротивления своему влиянию: мусульманскую религию и тюркскую идентичность. Одна из формул, которую использовали Советы, заключалась в разделении среднеазиатской территории на пять республик. У них были более управляемые компактные территории, а внутри каждой республики создавалась отдельная национальная идентичность, полностью связанная с собственной этнической группой. Есть версия: большевики знали, что это очень затруднит любое будущее воссоединение Средней Азии.

Таким образом, на карте мира были сформированы государства: Казахстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан и Киргизия — пять стран, которые вопреки всему сохранят большую часть своих исламских традиций. В отношении всех них русские представляли себя гарантией благополучия, мира и стабильности.

Кто-то считает это неправдой. Но давайте в самом деле подумаем: разве не Москва держала их вместе в мирном состоянии, несмотря на их языковые и этнические различия? Разве русский язык не был идеальным языком для их межнационального общения? Разве эти народы не получали огромных экономических и политических преимуществ, которые они получают от принадлежности к одной из двух мировых держав, борющихся за господство на планете?

И почему эти народы ушли от всего этого: неужели они все оказались просто обмануты западными империалистами, которые нашептывали им на ухо, что советская интервенция в соседний Афганистан была никакой не братской помощью на благо афганцев? Неужели среднеазиаты поверили этим нашептываниям Запада, будто реальной целью ввода войск в Афганистан было — заслонить от советских народов Средней Азии саму возможность увидеть себя со стороны и понять, что они живут в режиме лишь очень ограниченной свободы?

Когда СССР взорвался, пять государств были освобождены от советских «скреп», но не от российского влияния в целом. Они стали независимыми, формально они до сих пор и остаются отдельными странами, но с нюансами. С начала девяностых годов российские инвестиции составляют 20 миллиардов долларов, и сейчас в Центральной Азии насчитывается 2 500 компаний с российским и местным капиталом, а сотни тысяч молодых людей из региона учатся в России. Киргизия и Узбекистан выиграли и от того, что им списали их долг перед Россией, который превышал в общей сложности 1 миллиард 300 миллионов долларов. (Так в тексте, не совсем понятно, откуда эти цифры у автора, а ссылки он не дает — прим. ред.)

Большой вопрос заключается в том, смогут ли пять стран стряхнуть с себя остатки российского влияния, используя как альтернативу влияние Китая, который уже давно стал их основным торговым партнером, а также антироссийскую поддержку США. Возможно, единственный способ больше не зависеть от одной великой державы по имени Россия — это, по иронии судьбы, выбор в пользу того чтобы зависеть сразу от трех великих держав, которые все жаждут твоего сырья. Если вчера это был хлопок, то сегодня это, прежде всего, нефть и газ. Но манипулировать амбициями среднеазиатских стран — это опасная игра. Очень опасная.

http://inozpress.kg/la-v%D0%B0nguardia-%D0%A7%D0%B5%D0%BC-%D0%B6%D0%B5-%D0%BE%D0%BA%D0%B0%D0%B7%D0%B0%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%8C-%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F-%D0%B4%D0%BB%D1%8F-%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4%D0%BE/