«Регион.kg» и проект «Центральная Евразия» продолжает виртуальную экспертную дискуссию по теме «Евразийская интеграция и Китай». В этой части дискуссии представлены мнения авторитетных экспертов из Франции, России и Италии: Катрин Пужоль, Константина Симонова и Фабриcси Виельмини.

Владимир Парамонов (Узбекистан), руководитель проекта «Центральная Евразия»: уважаемые друзья и коллеги, повторю основные вопросы дискуссии. Как интеграционные усилия на постсоветском пространстве могут быть совместимы с политикой Китая, особенно, конечно, ее экономической составляющей? И совместимы ли эти усилия вообще? Какое видение роли и места Китая в процессах экономической интеграции в Евразии у Вас? Может ли быть Китай фактором поддержки интеграции в том же постсоветском формате? Или, наоборот, Китай будет/должен всячески противодействовать этому процессу, вовлекая тот же регион Центральной Азии в орбиту своего «единоличного» экономического влияния? В целом, что Вы считаете главным в понимании роли и места Китая в Центральной Азии, на постсоветском пространстве и Евразии? Возможна ли в принципе экономическая интеграция с Китаем? Ответьте, пожалуйста, на наиболее интересные для Вас вопросы.

Катрин Пужоль (Франция), доктор наук, профессор, директор Обсерватории постсоветских государств: по моему мнению, интеграционные тенденции последних 20 лет на постсоветском пространстве больше имеют место быть в заявлениях представителей политических элит бывшего Советского Союза, нежели в реальности. Особенно в первые 10 лет происходила дезинтеграция федеральной структуры Советского Союза и лишь частично - поэтапная и локальная реконструкция.

Да, действительно, было образовано несколько транснациональных организаций, таких как ЕврАзЭС и Таможенный союз (ТС) между Россией, Белоруссией и Казахстаном. ТС должен играть ведущую роль при формировании «Евразийского экономического пространства», начал действовать с июля 2011 г., но в реальности уже привел к нескольким новым проблемам.

В этих новых условиях рост китайского экономического присутствия в Центральной Азии становится важным вопросом. Несмотря на существование Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которая включает в себя в качестве членов Россию, Китай, все страны Центральной Азии, кроме Туркменистана, и в качестве наблюдателей – несколько других государств, а также, несмотря на недавнее предложение Ирана по образованию Энергетического клуба, что означает попытку создания некой единой экономической зоны, экономический рост Китая может показаться угрозой для экономик постсоветских стран, территория которых в настоящий момент представляет собой рынок сбыта китайской продукции.

Влияние Китая в Центральной Азии, безусловно, серьезно увеличивается. В частности, это происходит в Туркменистане и Казахстане, где китайцы пытаются продвигать проекты строительства трубопроводов и заключать новые энергетические контракты. Однако необходимо решить проблему синофобии - «синдрома китайского вторжения», которой страдает часть населения и отдельные представители элит стран Центральной Азии, даже несмотря на то, что новое, молодое поколение может иметь другой, более прагматичный и реалистичный взгляд на своего растущего соседа.

Я не уверена в том, что Китай мог бы помочь интеграции постсоветских стран, разве что они сами захотят противостоять китайскому «цунами» в виде товаров и огромных инвестиций. В таком случае, это будет общей защитной реакцией. Однако, скорее всего, страны Центральной Азии продолжат свое вхождение в экономическую зону Китая, тем более, что они являются для КНР первым кругом соседних рынков.

Похоже, что Китай действует в своих интересах как на постсоветском пространстве, так и в Евразии в целом... Например, с первых лет работы той же Шанхайской группы Китай использовал ее для решения приграничных проблем. Но мы не должны забывать, что для Китая Центральная Азия - это лишь маленькая часть шахматной доски, на которой еще есть Юго-Восточная Азия, Северная Корея, Бирма, Афганистан, Африка и т.д.

Честно говоря, я не знаю, как можно избежать обострения соперничества с Китаем! Даже Европейский союз не может сделать что-либо существенное в данном направлении... Экономическая интеграция с Китаем будет завершена, когда Центральная Азия станет частью Китая, как это было во времена династии Тан – до завоевания региона арабами и Таласской битвы в 751 г. Я говорю немного провокационно, но и в реальности, я думаю, что у нас нет другого выбора, кроме как... начать учить китайский язык...

Константин Симонов (Россия), директор Фонда национальной энергетической безопасности: думаю, что т.н. евразийская интеграция как раз таки и является своеобразным зонтиком для тех же стран Центральной Азии от китайской экспансии. Для Казахстана участие в этом проекте носит, прежде всего, попытку найти противовес Китаю, влияние которого в регионе растет стремительно. КНР сегодня переигрывает РФ в ШОС. Поэтому России нужны другие инструменты для реализации своих интересов в Центральной Азии. Китай будет стремиться к доминированию в регионе, что создает для России серьезные риски. Конечно, во всем есть и выгода. Скажем, отвлекая на себя туркменский газ, Китай помогает России блокировать проект Транскаспийского газопровода. Но в целом рост экспансии Китая в регионе – это проблема. Я, кстати, помню, как лет пять назад презентовал в Польше доклад по Центральной Азии и подвергся жесткой критике со стороны казахской делегации за слова о том, что будущее региона будет определяться в геополитическом квадрате «Россия-Китай-США-Европа». В реальности так и произошло. Только мы видим, как падает вес Европы, а также США, частично - России и, одновременно, растет вес Китая. Россия надеется переломить ситуацию, но нужны более серьезные ходы вроде введения единой валюты.

Фабриcси Виельмини (Италия), сотрудник Исследовательского института международных отношений: как показывает нам постсоветский опыт, интеграционные усилия на постсоветском пространстве мало совместимы с интересами Китая. Для Пекина исчезновение советской державы и последующее образование вместо нее слабых республик стало историческим счастьем, которое позволило Поднебесной получить огромные геополитические дивиденды. Эти дивиденды нашли отражение в формировании непреодолимой асимметрии между возможностями китайского гиганта и возможностями центральноазиатских режимов, которые оказались совершенно не в силах разрешить сложные трансграничные вопросы, унаследованные от советского времени. В этих условиях Пекин смог легко избежать образования «единого фронта» наследников СССР, добился рассмотрения споров на двусторонней основе с каждым из них: как, например, это было очевидно в решении вопроса трансграничных рек. В итоге, в 90-х гг. Китай получил максимальную выгоду от данной ситуации.

Однако это не означает, что КНР будет систематически выступать в роли противника процессов интеграции в Евразии. Китай очень болезненно воспринимает увеличивающийся потенциал хаоса у государственно несостоявшихся соседей, что может отразиться непосредственно на внутренней стабильности китайских западных провинций. Уже в 2005 г. было видно, как опыт «революционной» Киргизии шокировал китайцев. И с тех пор потенциал еще более масштабных катаклизмов подобного типа внутри Центральной Азии только нарастает.

В этой связи Пекину можно дать понять, что в конечном итоге раздробленность Центральной Евразии не отвечает его же собственным интересам. Эти интересы могут быть удовлетворены в случае восстановления геоэкономического единства постсоветского пространства, что создало бы более устойчивый региональный рынок: подобным рынком может служить и Единое экономическое пространство. Также интеграция соседей могла бы создать условия для развития существующей инфраструктуры и промышленного потенциала, прежде всего, в перспективе построения транспортных коридоров, соединяющих Атлантику с Азиатско-Тихоокеанским регионом. Но для интеграции принципиально важно то, чтобы «китайский вызов» адекватно понимался наследниками СССР: чтобы он послужил поводом, толчком к осознанию и преодолению иррационального характера их внутренней фрагментации, которая сложилась в последние 20 лет, а также, чтобы главы республик осознали необходимость восстановления единства Евразии, что являлось залогом их экономического развития до 1991 г.

Владимир Парамонов: я благодарю своих коллег за высказанные ими оценки. Несмотря на определенную провокационность одного из тезисов профессора Катрин Пужоль о том, что «экономическая интеграция с Китаем будет завершена, когда Центральная Азия станет частью Китая», на мой взгляд, это, скорее, всего лишь один из сценариев возможного развития ситуации, особенно если страны региона, как справедливо отметил Фабриcси Виельмини, не будут действовать сообща. И, действительно, следует согласиться и с Константином Симоновым, что на данном этапе интеграция Центральной Азии и России – это своего рода зонтик от внешних угроз, однако, на мой взгляд, не только для региона, но и для самой РФ.

Тем не менее, необходимо сделать более четкий акцент на том, что в случае с Китаем данные угрозы – это, по большому счету, не есть результат политики Пекина, а, скорее, - результат политики самих России и других постсоветских стран, поспешивших избавиться от унаследованной в период существования СССР тесной экономической взаимозависимости. Понимание этой ошибки уже есть. Дело осталось за «малым»: на практике выработать и реализовать взаимовыгодные схемы и алгоритмы взаимодействия, интеграции на постсоветском пространстве, а также доказать их эффективность, в т.ч. на примере отношений с Китаем. Насколько это реально? К сожалению, у меня лично пока пессимизма гораздо больше, чем оптимизма, хотя, следуя известному выражению о том, что «оптимист учит английский язык, реалист - китайский, а пессимист - автомат Калашникова», мне представляется, что в нашем - постсоветском случае все же, действительно, лучше начать учить именно китайский язык...

Материал подготовлен в рамках совместного проекта с интернет-изданием «Новое Восточное Обозрение» (Россия), при информационной поддержке ИА «Регнум» (Россия), Информационно-аналитического центра МГУ (Россия), аналитического сайта «Region.kg» (Кыргызстан), информационно-аналитического портала APRA (Кыргызстан).