Узбекистан поставил цель до 2026 года сократить бедность в два раза. Эта задача предусмотрена в Стратегии развития страны на ближайшую пятилетку.

Однако новая реальность, сложившаяся в современном мире в связи со специальной военной операцией России на Украине, диктует свои правила и ограничения. Жесткие антироссийские санкции оказывают негативное влияние на мировую экономику. Узбекистан также испытал на себе этот удар.

К примеру, из-за возникшей неблагоприятной ситуации на рынке труда РФ – крупнейшего импортера дешевой рабочей силы на постсоветском пространстве в страну частично начали возвращаться трудовые мигранты. Вследствие этого возник риск роста числа безработных, что в последующем может негативно сказаться на социальном положении населения республики.

При нынешней непростой ситуации перед правительством стоит задача усиления мер по борьбе с бедностью. Как обстоят дела в данном направлении? Ответить на эти вопросы мы попросили политэкономиста доктора философии (PhD) по социальным наукам Бахрома Ражабова.

– В 2020 году Узбекистан принял Стратегию сокращения бедности. Какие результаты достигнуты за прошедший период?

– Действительно, два года назад Узбекистан взял курс на борьбу с бедностью. Для этого даже было создано специальное ведомство – министерство экономического развития и сокращения бедности.

До 2020 года проблема бедных в Узбекистане на официальном уровне замалчивалась. Названия различных инициатив международных организаций по сокращению бедности (Poverty Reduction Strategy Paper) внутри страны корректировались и позиционировались как проекты по повышению уровня жизни населения. При этом понятие «бедность» в государственной документации не использовалось вообще. Таким образом, создавалось впечатление, будто в республике нет бедных. C принятием Стратегии отношение к этому вопросу кардинально поменялось. Власти в открытую заявили, что бедные составляют порядка 12-15% населения Узбекистана.

На первых порах количество бедных в стране исчислялось по методике Всемирного банка. Так, в 2017 году уровень бедности в стране составил 11,9%, в 2018 году – 11,4%. Здесь показатели могут меняться в зависимости от методики подсчета. Например, если учитывать заработок менее 2 долларов в день, это одна цифра, стоит немного превысить показатель дневного дохода, например до 5 долларов, и мы на выходе получим совершенно другую статистику. Т. е. бедных в стране окажется в разы больше.

По поводу методики определения уровня бедности, конечно же, было немало споров, эксперты и общественность высказывали свои критические замечания. Но в целом сейчас государственная политика Узбекистана осуществляется вот таким образом.

Президент Шавкат Мирзиёев поставил задачу до 2030 года сократить бедность в два раза. В условиях пандемии ее реализация была затруднена, т. к. темпы экономического роста в мире замедлились.

Необходимо понимать, что сокращение бедности отчасти зависит от материального благосостояния народа. Но это далеко не единственное условие в достижении положительного результата в данном вопросе. Государство должно обеспечить инклюзивность экономического роста и сделать так, чтобы развитие экономики служило во благо всех слоев населения, а не отдельных его категорий. Такой подход требует создания новых рабочих мест, повышения качества образования, улучшения медицинского обслуживания, принятия адресных социальных программ и многое другое.

Первостепенная задача правительства заключается в устранении социального неравенства. Исходя из этого, можно будет судить о результатах государственной политики по сокращению бедности.

– Насколько эффективно, по-вашему, проводится эта политика?

– Для того чтобы можно было оценить эффективность реформ в социальной, экономической или политической сферах, необходимо в первую очередь определить параметры этой политики. Нам нужны целевые показатели. Это то, чего мы хотим достичь в результате реформ.

Чтобы определить эффективность реализации определенного проекта или программы, необходимо мониторить процесс на основе конкретных индикаторов. У нас полноценных критерий оценки мер по борьбе с бедностью пока нет. Например, правительство намерено вдвое сократить число бедных в стране. Насколько эффективно выполняется поставленная задача, верной дорогой мы идем или нет, сможем ли достичь конечной цели – все это определяется в ходе мониторинга. Для этого, конечно же, нужны данные. Причем важно, чтобы они размещались в открытых источниках.

В Узбекистане в качестве одного из индикаторов бедности был выбран критерий «потребительской корзины». Содержание и денежное выражение этого компонента многократно обсуждалось и корректировалось. Если человек тратит более половины ежемесячного дохода на еду и другие товары первой необходимости, он неминуемо подпадает под категорию малоимущих граждан. При изменении процентного соотношения, например когда человек тратит скажем 10% своего заработка на питание, а остальное направляет на другие нужды, его статус меняется.

До недавнего времени в Узбекистане не существовало «потребительской корзины», что вызвало ряд проблем. Дело в том, что если расчитывать этот показатель по международной методологии, то придется значительно увеличить размер всех социальных выплат населению. Это создаст дополнительную нагрузку на госбюджет. Вопрос в том, потянет ли казна такое бремя. Ведь экономика Узбекистана специфична – в ней заложен социальный компонент. Из этого вытекает другой не менее важный вопрос: в состоянии ли мы реализовать эту социальную составляющую? Ведь меры по искоренению бедности должны быть просчитаны до мелочей: кого и куда трудоустраивать, сколько надо платить безработным и так далее.

Я не располагаю такими сведениями. Возможно, они доступны профильным государственным структурам. В свободном доступе необходимой информации нет. Поэтому сейчас очень сложно говорить, насколько эффективна политика узбекских властей по сокращению бедности. Пока что мы больше слышим о недостатках. Потому что привыкли не замечать достижения. А ведь в стране строятся новые дороги, благоустраиваются целые районы и махалли, упрощена процедура получения социальных выплат и т. д. Тем не менее люди не перестают критиковать власть и реформы.

– В Узбекистане вопросу обеспечения занятости населения всегда уделялось особое внимание. Это, конечно же, хорошо. Но, с другой стороны, в условиях рыночной экономики модернизация производственных мощностей требует оптимизации затрачиваемых ресурсов, что неминуемо приводит к сокращению численности персонала. Здесь есть явное противоречие между целью сократить бедность и стратегией эффективной экономики, не так ли?

– Естественно, увеличение числа работников в производстве не окажет положительного влияния на его эффективность.

Но сейчас речь о другом. По мере роста экономики спрос на трудовые ресурсы в стране, конечно же, будет увеличиваться. Поэтому Узбекистан с самого начала ориентировался на развитие тех отраслей экономики, которые позволяют обеспечить максимальный охват рабочей силы. Согласен, политика оптимизации, о которой вы упомянули, не будет способствовать сокращению бедности. Но, с другой стороны, в условиях нынешней четвертой технологической революции некоторые профессии скоро окажутся за бортом. В связи с этим возникает дилемма: насколько целесообразно сейчас обучать молодежь тем специальностям, которые в ближайшем будущем потеряют свою актуальность? Какую отдачу мы получим от них завтра?

В этой непростой ситуации необходимо также учитывать социальную обстановку в Узбекистане, особенно, ее демографическую составляющую. Известно, что в республике количество трудоспособного населения растет непропорционально числу реальных рабочих мест. Это приводит к увеличению безработицы. В результате возникает потребность во внешней трудовой миграции. Таким образом частично решается проблема «избыточного» трудового ресурса. Из этого следует, что, сокращая бедность за счет создания новых рабочих мест, необходимо одновременно развивать экономику. Если мы сможем перейти к свободной рыночной экономике, то сами отрасли начнут создавать необходимое количество рабочих мест и обеспечивать занятость населения. Как следствие, число бедных в Узбекистане пойдет на спад.

Есть и другие способы борьбы с бедностью. Например, обучать население предпринимательству. Допустим, один человек открывает свой бизнес и трудоустраивает еще троих. Это выход из ситуации, однако предпринимателями становятся не все. В любой стране их количество не превышает 1-2 процента от общего числа населения, так как этот вид деятельности сопряжен с высокими рисками и требует от человека определенного набора навыков.

Тем не менее необходимо развивать и поощрять частный бизнес в Узбекистане. Вопросы частной собственности, правовой защиты предпринимателей, обеспечения верховенства закона, улучшения бизнес-среды – все это очень важно для успешной реализации политики по сокращению бедности.

– Какие макро- и микроэкономические параметры можно использовать для мониторинга и контроля уровня бедности в стране?

– Как я уже говорил, согласно методологии Всемирного банка бедным считается тот, кто зарабатывает менее 2 долларов в день. Существует также методология «потребительской корзины» для определения бедности. Здесь допустимы два вида расчетов: в килокалориях или в долларовом эквиваленте. Министерству экономического развития и сокращения бедности необходимо выбрать один из этих показателей.

Также уровень бедности можно определить по тому, какую часть своего дохода человек тратит на еду. Это тоже своего рода индикатор.

Раньше в экономической статистике Узбекистана было много неясностей и недочетов. Сейчас ситуация немного улучшилась, но не до конца. Полагаю, есть еще вещи, о которых мы не знаем.

В этом случае делать прогноз на будущее невозможно. Вот почему выверенная статистика так важна – достоверные факты дают объективную картину о состоянии нашей экономики.

В контексте микроэкономики я бы выделил две методики Всемирного банка. Они отражены в проекте «Слышащий Узбекистан». В рамках этих проектов изучалось социальное положение местных домохозяйств. Например, сколько денег отсылают домой трудовые мигранты, на что эти деньги тратятся, каков уровень образования в их семьях, есть ли у домохозяйств доступ к чистой питьевой воде, качественному образованию и медицинскому обслуживанию, работают ли «социальные лифты» и многие другие параметры. Это дает микроизмерение бедности в разрезе семей.

– Получается, что на практике можно применять многомерные критерии оценки бедности, включая наличие «социального лифта» и доступ к питьевой воде?

– Да, это называется комплексным подходом.

– А какой больше подошел бы для Узбекистана?

– Самый простой способ – измерить ВВП страны. Так как этот показатель очень хорошо отражает динамику роста экономики. Однако объем ВВП не позволяет говорить об уровене жизни населения, а уж тем более определить сколько в стране бедных. Поэтому необходимо также опираться на социальные показатели.

Важными параметрами являются экономическая и политическая свобода, доступ к образованию и здравоохранению, а также внутренняя миграция.

По данным ООН, урбанизация в мире усиливается. Города являются центрами экономического и технологического развития. Это и объясняет миграцию сельского населения в более благополучные регионы. При наличии «социальных лифтов» дети из бедных семей могут занять достойное место в обществе и повысить свой социальный статус.

Отмечу, что неравенство и бедность тесно взаимосвязаны друг с другом. Здесь имеется в виду не только материальное неравенство, но и неравенство возможностей. То есть ребенку из богатой и благополучной семьи легче подняться по карьерной лестнице, нежеле бедному, но, возможно, более смышленному его сверстнику. Задача правительства состоит в том, чтобы устранить это неравенство. То же самое и в образовании: молодые люди из обеспеченных семей могут обучаться в престижных вузах. Однако бедная часть населения даже при наличии необходимого уровня знаний в силу своего экономического положения не может себе этого позволить.

В этом случае необходимо предоставлять стипендии для малоимущих и задействовать иные механизмы их поддержки. Потому что чем больше бедных начнут получать знания и обучаться профессиям, тем лучше для экономики. В итоге разрыв между социальными слоями будет сокращаться.

Участие женщин в экономике также влияет на бедность. По статистике, женщин среди бедных больше. Гендерное неравенство в любом случае будет тормозить экономическое развитие страны.

– Значительную роль в борьбе с бедностью играют социальные инновации. Насколько они востребованы в Узбекистане?

– В нашей стране они начали набирать популярность в 2012 году благодаря проекту Программы развития ООН. До этого государственные органы не проявляли особого интереса к социальным инновациям. Первые инициативы в данном направлении предполагали вовлечение молодежи к эффективному управлению. Сейчас социально ориентированные программы и проекты реализуются как в Ташкенте, так и в других регионах республики.

Однако трудно сказать, что в Узбекистане социальные инновации сильно востребованы. Инновационной деятельностью в основном занимается частный сектор. Для этого нужна мощная научная база и рынок сбыта интеллектуальной продукции.

В Узбекистане инновационная экосистема еще не сформировалась. Мало инвесторов, готовых вложиться в стартапы. Инновационное предпринимательство требует больших затрат. Поэтому в 2016 году государство запустило механизм финансирования отечественных стартапов.

Практика развитых государств показывает, что социальные инновации востребованы там, где система госуправления и политические институты недостаточно сильны. В этом случае граждане сами пытаются создать для себе социальные блага.

В развивающихся странах наоборот – социальные инновации чаще используются для удовлетворения базовых потребностей общества. Скажем, в определенном населенном пункте отсутствует доступ к питьевой воде. Местные жители могут придумать несложную технологию и решить проблему. Инновации также хорошо представлены в сфере электроснабжения. Например, в бедных районах Бразилии люди устанавливают на крышах своих домов пластиковые контейнеры, которые генерируют солнечную энергию. С помощью таких небольших изобретений можно решать локальные проблемы.

Социальные инновации могут применяться в самых разных сферах, будь то защита окружающей среды, борьба с бедностью, вопросы эффективного управления, в образовании и даже в конфликтологии. Особенность социальных инноваций в том, что они вытекают из потребностей населения. В пилотном варианте проект удобно апробировать и корректировать. Далее целевая аудитория сама укажет на недостатки и подскажет пути их устранения.

Скажем, в каком районе построить библиотеку, детский сад или школу. В случае с социальными инновациями именно общественность, а не государство или международные организации говорит, что нужно сделать. То есть граждане выступают в роли экспертов, непосредственно участвуют в социальном проекте и вносят свой вклад в его реализацию.

Если инициатива властей не нужна и не интересна аудитории, она все равно не приживется. Для решения проблемы конкретных людей или конкретного региона необходимо установить живой диалог с местным населением, применить индивидуальный подход. Вот тогда-то усилия не будут тщетны. Обратная связь с населением очень важна в инновационной деятельности. Да, люди могут не обладать необходимыми знаниями и навыками для создания инновационного проекта, однако идеи и предложения должны исходить от них.

https://www.ritmeurasia.org/news--2022-08-16--kak-v-uzbekistane-borjutsja-s-bednostju-61474